ЗНАКОМСТВО С АННОЙ ГЕРМАН

Текст статьи

Знакомство... Они познакомились в Ленинграде. Ей было тогда 43, а ему — 35 лет. Но возраст не имел никакого значения, так получилось, что они сразу почувствовали друг в друге единомышленников. Быть может, больше, чем единомышленников — очень душевно близких людей, стремящихся избавиться от глубоко запрятанного одиночества. Не стоит искать в их отношениях пикантности — это глупо. Ведь так же переписывалась Марина Цветаева с Рильке и Пастернаком, с одним из них так никогда и не встретившись...

— Это было в 1964 году, когда я впервые услышал Анну Герман в трансляции фестиваля в Сопоте. Как она необыкновенно исполнила «Танцующие Эвридики»! Эта песня не просто произвела на меня впечатление, она что-то изменила во мне. Я словно получил молотком по голове: до той поры во мне жило много ненависти, накопившейся ещё с детства, проведённого в Сибири, от того, что я вырос без родителей. В этой песне я услышал доброе начало, она настроила всю мою дальнейшую жизнь на другой лад. Я перестал думать, что это я один в центре всего, стал понимать, что я лишь частица мира и должен что-то хорошее сделать для остальных...
— А познакомились мы спустя четырнадцать лет, в Ленинграде, — продолжает Антс свой рассказ об Анне Герман. — Я случайно увидел объявление в газете о её заключительном концерте в рамках её ленинградских гастролей, и я сказал себе: нужно побывать там и познакомиться. И взял две карточки «Зодиака», какие раньше выпускали в СССР — гороскоп на каждый месяц. На одной я написал «Спасибо за повествование!», имея в виду повествовательный смысл её концерта, а на другой — попросил автограф.
Знакомство с Анной Герман... Видимо, моё желание побывать на том концерте было столь сильным, что я прошёл в зал без билета, «зайцем». Почему-то меня никто не остановил на входе. После концерта у гримёрной комнаты я попросил администратора передать Анне вот эти карточки, а одну с автографом — вернуть. Через несколько минут ко мне подошла другая женщина и сказала: «Это ваша карта?.. Анна просит Вас зайти».
— Так я оказался в гримёрке, — говорит Антс (В материале использована расшифровка нашей беседы с Антсом, — авт.), — и стою в дверях артистической уборной. Анна сидела у трюмо и смотрела через зеркало прямо на меня. Вижу глаза Анны, но в зеркале, — она сидит ко мне спиной. Её добрые глаза молча разглядывают меня секунд десять. Мне кажется, что очень долго. Молчу. От этого взгляда я онемел и поклонился ей, поблагодарил за чувства, которые она пробудила во мне, сказал, что её песня изменила меня. Она улыбнулась и вдруг спросила: «А Вы едите лимон?». Она разрезала лимон, лежавший у неё на блюдце, мы весь его съели, без сахара.
На прощание она пригласила меня на завтрашний ужин по случаю её отъезда. Как оказалось, на следующий день стол был накрыт только на троих: Анна, её сопровождающая (это была ленинградская журналистка Лия Спадони, подруга Анны Герман, — авт.) и я. Так мы смогли ближе познакомиться и пообщаться, Анна подарила мне свою фотографию, на обороте которой была заранее сделана дарственная надпись:
Знакомство с Анной Герман... «Жалко, Антс, что мы все не такие, как Вы. Вы понимаете природу — и она Вас любит. Вы здоровый и счастливый человек! Что же я могу Вам пожелать на прощание?.. Даже у счастливых людей есть мечта, и какая бы она ни была — пусть она сбудется у Вас!
Очень рада, что я встретила Вас!
Всего доброго. Анна.
Ленинград, 13.10.1978 г.»
Знакомство... Когда я прочитал, удивился, насколько проницательно она написала: так, словно знала меня много лет. Её умение видеть людей особенно, глубоко и вдумчиво я наблюдал не раз. Ещё тогда я обратил внимание на её манеру говорить: звуки её речи рождались в каком-то необыкновенном грудном регистре, они завораживали и, словно родник с целебной водой, утоляли жажду.
В пении же открывалась вся её глубина и её сигнал SOS к людям. Она в жизни очень многое терпела, страдала, перенесла тяжёлое детство и не стала жестокой. Наоборот, она в своих песнях словно давала людям сигнал SOS: «Люди, цените прекрасное, цените доброту и искренность! Дорожите любовью!». Некоторые слова в песнях она пела с особенной вибрацией в голосе, и эта вибрация передавалась слушателю.
Позже мне посчастливилось присутствовать на многих её концертах и даже на записи песен. И я понимал, насколько для Анны важен собеседник: она любила слушать людей, которым доверяла, когда те рассказывали ей важные вещи. Она так внимательно слушала, что невольно хотелось поведать ей больше. Это большая ценность, когда тебя слушают и слышат. Это одухотворяет и придаёт сил.
Знакомство... Трудно подобрать слова, но мы чувствовали и думали, как бы на одной частоте. Два человека, на расстоянии, интуитивно, мы ощущали душевную близость. Между нами было духовное родство! Наша взаимность была подобна негромкому шёпоту листвы в лесу.
Анна страстно тянулась к природе, ей нравились мои философствования о ней как связующем звене между людьми и мирозданием. После аварии она боролась ещё и за жизнь. И в письмах, и в творчестве последних лет перед смертью слышится крик о помощи. Достаточно вспомнить её знаменитую песню «Надежда»...
Тут следует сделать паузу, чтобы рассказать читателю предысторию нашего знакомства с Антсом Паю: мы познакомились в конце октября 1994 года, когда я по делам моего предыдущего проекта журнала «Бизнес-Матч», издаваемого фондом Ролана Быкова, находился в творческой командировке в Сочи и готовил материалы будущего спецвыпуска о черноморском курорте России. Надо отметить, что это были тяжёлые времена для курортного Сочи, когда город и его санатории остались совершенно без отдыхающих, — потенциальные курортники тогда предпочитали ездить на курорты стран Ближнего Востока и Европы. Надо отметить и скромность Антса Паю, который за прошедшие 5 лет нашего знакомства ни разу не упоминал в наших многочисленных беседах о том, что лично знал Анну Герман и дружил с ней. А когда мы в тот осенний вечер 1999 года сидели у нас в редакции на Льва Толстого и говорили об Анне Герман, то я никак не мог поверить, что этот человек, сидящий передо мной приятель и коллега, лично знал Анну Герман, дружил с ней и переписывался! И этот «секрет» впервые был открыт для меня совсем недавно, во время нашего телефонного разговора (в июле 1999-го) о судьбе Анны Герман, когда Антс впервые признался о своей дружбе с ней. И это несмотря на то, что он всегда живо интересовался становлением нового журнала «СЕНАТОР» (основанного в 1996 году, после нашего знакомства в Сочи) и не раз бывал у меня в редакции, когда приезжал в столицу по личным и другим делам. Даже помогал какими-то советами и был очень заинтересован в развитии нового толстенного издания, каким стал Федеральный журнал «СЕНАТОР» с первого дня выхода в свет в Хельсинки. А узнав, что я готовлю биографический очерк о жизни и творчестве Анны Герман, то непременно решил участвовать в этом и рассказал о своей «тайной дружбе» с Анной Герман: «...Да, я дружил с ней и до сих пор у меня хранятся её письма с фотографиями, которые она мне написала!» — откровенничая говорил он о дружбе с Анной Герман. А на мой вопрос: «Как же так, Антс, мы с тобой столько лет знакомы и тесно общаемся, но ты даже ни разу не упоминал о своей дружбе с Анной Герман?!» Знакомство...
— Ну ты же не спрашивал! — без ложной скромности ответил мой эстонский приятель — друг Анны Герман.
Но, к сожалению, так получилось, что по разным причинам предлагаемое интервью Антса Паю с певицей Анной Герман, наряду со многими другими материалами о её жизни и творчестве, так и не были опубликованы ранее в нашем журнале. И только сейчас, в рамках Года 40-летия Памяти Анны Герман, мы решили представить их вашему вниманию.
— Для меня Анна не умерла, — с грустью отметил тогда эстонский приятель Антс Паю. — Она живёт в дереве, посаженном мной в 1973 году в её честь в созданном мною же парке «Сыпрузе» — «Дружба» в Пыльтсамаа (как и Дерево Дружбы в Сочи. — Ред.). Она живёт и в моей, в такой же, как Анна, белокурой внучке, которая выросла на её песнях, и которая названа её именем...
— Как видишь, — тихо говорит Антс в завершении нашей беседы осенью 1999 года, — образно говоря, моё «кислое знакомство» с Анной (имея ввиду, как она угощала меня лимоном в день нашего знакомства!) сначала превратилось в добрую переписку с ней, а потом — в многолетнюю сладкую и добрую память о ней с горьким сожалением, что так скоропостижно она ушла из жизни! Поэтому, сегодня, спустя 20 лет после записи наших бесед, мне хотелось, чтобы это интервью с Анной Герман было опубликовано в твоём роскошно-солидном журнале «СЕНАТОР», как привет от Анны Герман XXI веку и всему человечеству!
Знакомство... А эти магнитофонные записи я сделал во время наших московских встреч с Анной Герман — весной 1979 года, а потом и после её таллинских концертов, в дни празднования Рождества, накануне Нового 1980 года. И уверен, что ты очень порадуешь своих читателей, которые ещё не успели забыть Анну Герман, а мне, по-дружески, будет просто приятно! — подытожил Антс нашу беседу.

 

ФРАГМЕНТЫ ЖИЗНИ АННЫ ГЕРМАН

— В моём родном городе Пыльтсамаа в Эстонии, — рассказывает Антс Паю, — в 1973 году я посадил парк деревьев (ныне — парк «Сыпрузе»: в переводе с эстонского «Дружба», по аналогии Дерева Дружбы в Сочи. — Ред.), в чём мне помогли мои ученики. И первые посадки саженцев проходили под записи Анны: мы ставили в парке её пластинку и работали. Иногда я прямо в парке проводил занятия. В письмах я много писал Анне о деревьях, об учениках. Писал о том, как дети воспринимают силу деревьев, как я наблюдал за тем, когда ребёнок разговаривает с деревом. По всей видимости, она нуждалась в этих письмах. Когда она уже тяжело болела, она однажды написала: «Пришли мне силу своих деревьев!..».
Знакомство... Иногда я покупал игрушки для её сына, а она привозила из Варшавы кукол для моей дочери Анжелы. А однажды в Москве после одного из её концертов мы пошли в «Детский мир». Люди заметили Анну — мы попали «в окружение». Когда я понял, что мы ничего не сможем купить, то буквально вытолкнул Анну из этой толпы на улицу, поймал первую попавшуюся машину и, усадив Анны на заднее сиденье, крикнул водителю: «Гони!». Тот удивился: «Вы что-то украли? За вами гонятся?». Я сказал: «Посмотри, у тебя в машине Анна Герман!». На этих словах он чуть не потерял управление, мы чудом не въехали в фонарный столб!
Анну очень любили, и, если она была «доступна», её сразу же окружали люди, просили автограф или просто подходили сказать доброе слово. Некоторые подходили просто потрогать её за руку...
Помню запись романса «Выхожу один я на дорогу», которая проходила в Москве. Она спела первый дубль и вышла из судии, я сказал ей: «Анна, вернись и спой ещё раз! Спустись чуть на землю, ты спела как космонавт — небесно! Спустись к нам!».
Она сказала: «Хорошо» — и сделала второй дубль. Этот дубль и попал на пластинку.
Она была очень терпеливая. Помню одну съёмку на ЦТ в Останкино. Всё затягивалось, делали дубли, настраивали аппаратуру всё время что-то не получалось технически, а Анна сидела тихо на стульчике в судии и ждала, пока её позовут в кадр. Спустя несколько часов такого утомительного ожидания я не выдержал и подошёл к кому-то из съёмочной группы: «Перед вами Анна Герман! Предложите ей хоть чашу кофе!».
Она сама для себя ничего бы не попросила...
Знакомство... Ещё вспоминаю одну съёмку для эстонского телевидения. Мне удалось уговорить Анну дать интервью для популярной эстонской телепрограммы «Азбука эстрады». У неё было мало времени, и мы назначили встречу в Москве, в Представительстве Эстонской ССР. На тридцатой минуте разговора заслушавшийся Анну оператор прервал беседу. Оказалось, он забыл нажать на запись. Анна лишь вздохнула и сказала: «Ну что ж, давайте заново!».
После записи мы шли по улице, а она смеялась: «Это здорово, что оператор не включил запись, мы смогли дольше поговорить!».
Однажды мы с Анной придумали идею — снять фильм на основе двух сказок, соединив «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери с потрясающим рассказом-сказкой «Мальчик и бабочка» эстонского писателя Антона Таммсааре. Это могла бы быть сказка, в которой образ смерти, заложенный в «Маленьком принце», соединился бы с символом жизни, заложенным в «Мальчике и бабочке». Анна хотела, чтобы в фильме было много музыки, наверняка она бы чудесно справилась с этой задачей, но, увы... Мы не успели это сделать...
Здесь нужно отметить, что Анна была очень начитанным человеком, её любимым писателем был Герман Гессе, ей нравилось, как он в своих произведениях пытается понять душу человека. Любила она произведения Чингиза Айтматова, Валентина Распутина, Василия Белова. Её интересовало, как в этих книгах описываются характеры людей, живущих в суровых условиях.
Знакомство... В конце декабря 1979 года Анна приехала в Эстонию: у неё было запланировано пять концертов в Таллине. И хотя в городе почти не было афиш, все пять дней были аншлаги. Однажды она захотела прогуляться по старому городу: было очень снежно, канун Рождества. Мы ходили вокруг Ратуши, а потом выяснилось, что Анна надела сапоги на голую ногу; пока мы гуляли, она отморозила себя пятки. Когда сняли сапог, пятки были в крови. Я не мог понять, зачем она терпела, зачем несколько часов гуляла по морозу и не сказала ни слова, что у неё замерзали ноги...
Те концерты я очень хорошо помню. Когда Анна узнала, что у неё будут гастроли в Эстонии, она попросила найти для неё эстонскую песню. Я подключил эстонских композиторов Вальтера Оякяяра и Юло Винтера, и они приготовили для неё ноты. Но на первом концерте в концертном зале «Эстония» Анна извинилась перед публикой и сказала: «Вы извините, что я не спою вам сегодня по-эстонски. Я очень боюсь неправильно произнести слова и сделать не так ударения». Она спела лишь несколько строк из песни Юло Винтера в знак уважения к публике.
Это было счастьем в моей жизни — быть свидетелем её творческого процесса, — чтобы «войти в песню», Анне нужно было уединиться. Она внутренне готовилась к исполнению каждой песни. И ей очень важна была реакция зрителя — не столько аплодисменты, сколько дыхание зала. Она очень хотела это слышать.
Помню, в московском концертном зале «Россия» на одном из концертов она этого дыхания не услышала. Зал был так устроен, что на сцене было плохо слышно, что творится в зале. После концерта мы об этом с ней говорили. А ещё помню её концерты в сочинском цирке. Ей было трудно там выступать: на круглой арене она неизбежно оказывалась спиной к части зрителей, хотя её энергетика воздействовала на всех независимо от того, как она стояла. Но Анне казалось, что на такой сцене она не до всех «достаёт»: ей важно было петь для каждого отдельно. Она не пела просто «на зал». Она пела каждому зрителю в зале. И когда люди во время концерта начинали это ощущать, что песня спета индивидуально каждому, они ликовали. В больших залах Анне трудно было это делать, после концертов она уставала, отдав всю себя зрителям...
Знакомство... Дважды мне посчастливилось услышать пение Анны не на концерте. Один раз в апреле 1979 в Москве, когда я проводил её в гостиничный номер. Было открыто окно, погода была очень солнечной и тёплой — всё распускалось. В комнату с ветром залетал аромат наступающей весны. И Анна запела... Почти шёпотом, очень тихо. Песня была воздушная, в ней что-то пелось о звёздах. Сколько в этом было чувственности и трепетности!
А второй раз я слышал Анну после рождественского концерта в Таллине: был ужин, на котором присутствовали её музыканты, она там спела одну песню.
У неё не было собственного ансамбля, не было технических возможностей записать песню, кроме как в государственной студии или на радио. А ведь она могла бы ещё многое записать! Мир очень обеднел из-за того, что она не реализовала все свои творческие планы. Но счастье, что есть и эта маленькая частица, сохранившаяся в звукозаписи.
Последние письма, которые я получил от неё, говорили о многом. В одном из них она писала, что ей уже тяжело держать ручку, чтобы написать несколько строк. Но она ждала выздоровления. Она верила в своё спасение.
Письма Анны — это фрагменты её жизни. Не всегда печальные, иногда они были и очень забавные. Например, одно письмо она написала мне из поликлиники: «Антсик, сижу у зубного врача, жду в очереди. Зуб так болит! Вот пищу тебе — может, мне полегчает?». Или: «Антсик, я сейчас в гостинице, жду, когда придёт человек, который меня запишет и даст ключи от номера. Тут так холодно, у меня замёрзли ноги. И что он так долго идёт? Вот решила тебе написать...». Я получал такие письма и радовался её юмору и доверию мне.
Знакомство с Анной Герман... В моём парке в честь Анны Герман растёт дуб, но, по-моему, женщину нельзя олицетворять с дубом. Сначала я посадил там маньчжурский орех как символ выражения любви к женщине, а после знакомства с Анной два дуба в честь нашей дружбы. Кстати, продолжительность жизни дуба составляет 400-500 лет, но известны деревья, которые имеют возраст до 1000 и даже 1500 лет. Моя внучка Анна, названная в честь Анны Герман, любит приходить к этим деревьям и о чём-то с ним разговаривает. О чём — она мне не говорит, но всегда, когда возвращается из парка, просит поставить записи Анны. Она почти ничего не знает об этой певице, у неё просто желание слушать Анну — её голос, её записи...
После таллинского концерта в декабре 1979-го я записал с Анной интервью, и в нём слышна та усталость Анны, о чём я писал выше. Но это была не та усталость, когда ты копал землю или бегал на соревнованиях. Это была внутренняя усталость, она была слышна даже в её дыхании...

 

 

? Ф О Т О Г А Л Е Р Е Я   А Н Н Ы   Г Е Р М А Н ?

Знакомство... C развалом Советского Союза мы потеряли много культурных и человеческих ценностей, но сегодня, кажется, Россия шаг за шагом возвращает себе утраченное, поднимается на ноги, восстанавливает экономику и возрождает культуру. Так почему бы во имя справедливости не отметить сегодня заслуги Анны Герман перед Россией, пусть даже посмертно, присвоив ей звание «Народного артиста России» — народа, на языке котором она пела, возвышая русскую речь и обогащая нашу песенную культуру? И чем не повод для этого 70-летие со дня рождения незабвенной певицы?! В конце концов, ведь это нужно не близким Анны Герман, а нам самим, гражданам России: торжество справедливости в отношении Анны Герман стало бы и доказательством того, что российская власть уважает память своего народа. Наконец, это важно и с политической точки зрения в контексте отношений России с Польшей и развития культурных связей с соседним государством.
Знакомство... Этого не смогли сделать чиновники от культуры в советские времена, скорее — побоялись из-за «сомнительного происхождения» Анны присвоить этой подлинно Народной Артистке даже звание «Заслуженной». Их же российские коллеги до сих пор стараются попросту забыть об Анне Герман и оставленном ею богатейшем песенном наследии, как равнодушно забыли они о таких прекрасных исполнителях, как Майя Кристалинская, Лариса Мондрус, Юрий Гуляев, Валерий Ободзинский и многих других. У них ныне в чести другие идолы, чьи бенефисы и торжественные вечера (по поводу совсем не круглых дат) они охотно посещают и считают за счастье быть принятыми в их «тусовке». А общество Анны Герман — это миллионы и миллионы простых людей, для которых она остаётся любимой Народной певицей!

 

 
СВЕТИТ ЗНАКОМАЯ ЗВЕЗДА

 

Об издательстве  ❀  О журнале «Анна Герман» ❀  О рекламе ❀  Заказать рекламу ❀  О журнале «Сенатор»