ВЫСОКИЙ ГОЛОС… АННЫ ГЕРМАН

Вступление

московский писатель, журналист.

Высокий голос Анны Герман... Алексей Поликовский«Мне всегда казалось, что я лично знала этого человека — Анну Герман. Давно. В детстве. В 44-м году, в августе, наша семья возвращалась из эвакуации к себе на родину, на Украину. Все сибирские украинцы собирались на станции Тяжин. Ждали эшелон, который должен был увезти нас домой. Ждали долго — две недели. А рядом с нашим биваком образовался ещё один — польский. Все эвакуированные в Сибирь поляки тоже ждали эшелона, который должен был увезти их в Польшу. За две долгих недели мы очень подружились с польской девочкой. Понятное дело, нам было по 8 лет. Вместе играли, вместе бегали на станцию смотреть поезда с нашими красноармейцами, которые ехали на фронт. Однажды на наших глазах один из пожилых солдат отстал от поезда, побежав за кипятком. Когда он выбежал на перрон, где стоял его эшелон, перед ним ползли последние два вагона. Солдат ухватился за скобу товарного вагона и прыгнул на буфер. Рывок паровоза — и солдат упал на рельсы. А поезд ушёл. Солдат лежал сначала неподвижно, потом приподнял голову. И мы увидели его глаза, полные боли, слез. И какие-то совсем не взрослые они были, эти глаза, а детские, молящие, беззащитные... Мы с ней стояли и плакали, потом бежали за носилками для солдата, который не мог себе позволить отстать от поезда, идущего на фронт. Мы стояли рядом с ним, когда его перевязывали в станционном медпункте. Потом медсестра заметила нас: «Вы что здесь делаете? Это ваши дети?» Он силился, нам улыбнуться, понимая, как мы напуганы: «Да, мои...»
С той поры прошло почти 40 лет. Но я помню и того солдата, и польскую девочку. А когда узнала об Анне Герман, мне показалось, что это она была тогда на станции Тяжин. Ещё и поэтому она мне была близким и дорогим человеком».

Текст статьи

Высокий голос Анны Герман... Тысячи дней и одна ночьВысокий голос Анны Герман...
1. Даты жизни: год рождения, год первого успеха, год автокатастрофы и рождения сына. Названия пластинок. Перечень городов, где была с концертами, список людей, с которыми встречалась, работала, была дружна. Ворох цитат, выписанных из статей о ней и из интервью, начиная с 1964 года. Отдельно — набор происшествий, подробностей («...в Кракове забыла текст песни от волнения, ей было восемнадцать...»). Список призов, премий, вереница успехов.
Магнитофонные кассеты с голосами людей, вспоминающих её. Листы бумаги с записью воспоминаний — не все соглашаются вспоминать в микрофон, не всех магнитофон настраивает на свободный разговорный лад...
Фотокарточки черно-белые, глянцевые прямоугольники жизни, уже бывшей.
Живой образ дрожит неуловимо где-то между этих камешков, где-то внутри, где-то вне. Живой образ неуловимый язычок пламени: в руку не поймаешь, а все-таки есть.
И не меньше (больше) всех фактов-камешков даёт тут её голос, который по природе своей есть только движение воздуха... В голосе Анны Герман душа её выражена с острой, наполняющей силой; может быть, голос её и есть её душа, оставшаяся с нами, благодаря чуду звукозаписи.

2.Темперамент: тут пригодятся и фотокарточки, и рассказы людей, её знавших. Крупный прямой профиль, в котором есть жёсткая, волевая сдержанность. Вот фото: она в аппаратной Большой студии, только что спела, теперь прослушала вместе с редактором, звукорежиссёром и композитором, они вокруг неё спорят, обмениваются мнениями и решают что-то, что им кажется важным. Они думают, что они решают. Но решает она (уже решила). Стоит, ворот блузы расстегнут, руками обхватила сама себя под локти, глаза закрыты. Она замкнута в себе.
Высокий голос Анны Герман... Эта усталая непреклонность, запечатлённая на фотокарточке, исчезает бесследно, когда Герман на сцене. Она становится ранима, как только может быть раним человек, представляющий самый заветный свой труд на всеобщее обозрение. И какой беззащитностью, какой мольбой звучит тогда вопрос, который она повторяет, уйдя со сцены за кулисы: «Ну, как? Ну — как?»

3. Анна Герман — эстрадная певица, и поёт она (пока что) милые небольшие песенки, эстрадные песенки, расходящиеся по миру из тысяч репродукторов, довольно странные, впрочем, песенки.
Странные тем, что они — ниже её.
Ёлочки-сосёночки,
Родная сторона.
Что-то слишком долго я
В лес хожу одна.
Но она поёт их в большом количестве — зачем? Может быть, ей хочется «доходить» до возможно большего числа людей? Сама она называет это — «будничные песни». Должны же быть и будничные песни?
Высокий голос Анны Герман... Она не опускается до них, а поднимает их до себя. Голос её облагораживает.

Высокий голос Анны Герман... 4. Она ждала до двадцати восьми, не надеясь на славу, не желая быть любой ценой в центре внимания, а просто ждала и надеялась. В душе её, в тишине и негромко, рос её дар... Одно мгновенье, одна песенка — «Танцующие Эвридики» — за руку вывело её на авансцену, как Золушку, она огляделась и увидела себя в лучах прожекторов, и ей улыбался, кланялся дирижёр с щеголеватой бородкой. Ветер пролетал в темных деревьях. Это было в Сопоте, вечером.
Высокий голос Анны Герман... И тут же (всего на три года дано счастье или то, что потом покажется счастьем) — удар, сокрушающий тело, сдвигающий душу. Потеря подвижности. Провалы памяти. Но (из-под сдвинутого камня бьёт новый ключ) Герман пишет теперь музыку. Рядом с кроватью стоит магнитофон — она поёт на него рождающиеся мелодии. Несчастное, мучимое болью тело сжато в гипсовом мешке. Бедная, окровавленная душа все же парит.

5. Постоянное движение души — и адская неподвижность тела после того, как маленький красный автомобиль вылетел с шоссе между Болоньей и Миланом. Врачи искали в кровавом месиве вены, чтобы сделать переливание крови. Потом залили все тело гипсом.
Гипс доводил до исступления. Не могла дышать.
Потеря памяти: не могла удержать и куплета. Мужество малой надежды: ну что ж, я буду петь, сидя на стуле в студии, держа в руках листок бумаги с текстом, чтобы не забыть.
Лекарства ест «как компот».

6. Женская судьба — терпеть и тащить (у каждой свой груз). Наши расхожие представления — «звезда эстрады» и в быту «звезда», и по кухне ходит, видимо, в костюме с блёстками. Иногда представления наши и совпадают с жизнью, но не тут.
Люди вспоминают: те, кто знает её и любит. Анна Николаевна Качалина, редактор всех её пластинок, выпушенных на «Мелодии», Юрий Викторович Васильков, корреспондент «Труда» в Варшаве.
Концертные платья шьёт сама — и проще, чем ездить на примерки, и дешевле. Комбинезон, оказавшийся сыну узким в поясе, расшивает вечером, в свободный час. Збышек с трудом отпускает её по делам — он хочет, чтобы она все время была рядом с ним. Дома петь не даёт не любит звука пианино. Отсюда вечная женская раздвоенность между бытом и работой. чувство вины перед сыном: «Я плохая мать...»
Но как же так? Ведь «звезда»? Ведь концерты, гонорары. пластинки? Ведь освобождена от быта?
Высокий голос Анны Герман... Концертов немного (не может, как другие, петь два раза в день, самочувствие плохое, до катастрофы в Италии плохо с давлением, после последствия болезни, много сил забирает и один концерт). Паузы в выступлениях — три года после итальянской катастрофы, два года — пока подрастёт сын. Вот в квартиру (мечта сбылась, под окнами есть маленький садик) приходят корреспонденты и видят, что стулья, диван и пол забросаны игрушками, преимущественно сломанными, на балкончике сохнет белье. От артистического реквизита — только огромное, в багете, зеркало. Но неминуемый вопрос «звезде эстрады», которая садится, отодвинув игрушки, на диван, с засученными по локоть рукавами (на кухне булькают кастрюли):
— Ваши планы на будущее?
Сдержанная иронии в ответе:
— Я охотно поделюсь ближайшими планами. Вот сейчас поговорю с вами и пойду готовить обед. Скоро придёт с работы муж, а суп ещё не готов. Потом буду стирать. А потом, ночью, разучивать шёпотом новую песню. И думать о будущем...

7. «Человек, перенёсший смерть», — сказал о ней звукорежиссёр Виктор Борисович Бабушкин, записывавший её пластинки. Когда она первый раз после болезни вышла на сцену в Варшаве, зрители устроили ей овацию до того, как она начала петь
Высокий голос Анны Герман... Что это подвиг? Нет, сама Герман называет это проще: «человеческая судьба». Голос её в этой песне уже не источает идеальную грусть, смешанную с идеальным счастьем, как это было в «Эвридиках». Голос знает. И голос стал ещё выше, ещё чище. Голос, просветлённый болью. И рефрен, повторяемый раз за разом и в последний раз на пределе боли и воли: «Улыбайся! Улыбайся, что бы ни случилось, во что бы то ни стало!»
И она улыбается. Милая, мягкая, сильная Анна Герман. Настолько сильная, что не отвергает ни одной просьбы, обращённой к ней. Приходит в Ярославле после концерта за кулисы человек и просит спеть сочинённую им песню. Она согласна, она поёт. Не первую песню она облагораживает своим голосом, а дли того человека, в его откуда мы знаем, какой? — жизни как много значит этот её дар? Приходит после концерта очередной журналист в очередной гостиничный номер, где она пьёт чай из термоса и ест бутерброды (ресторанов не любит, богемные привычки ей не свойственны, да у неё и сил нет на это; на концерте в ЦДРИ ставит на крышку рояля стакан молока и по глотку между песнями...), и она в очередной раз объясняет себя: «Все мы или любим, или ждём любви». Эта фраза идёт из интервью в интервью. Или приходит Александр Львович Жигарёв, писавший для неё тексты, и просит ехать, записываться для «Музыкального глобуса». Он только что видел, какая заводная, брызжущая энергией была она на концерте. Он не верит (а кто поверит?), что у неё вдруг нет сил. И она уже взяла себя в руки. Они выходят из гостиницы «Москва» — жизнь течёт, жизнь прекрасна, бойко говорят люди и летают птицы, и впереди у нас целое будущее, — но Анна Герман теряет сознание на ступеньках гостиницы.
Высокий голос Анны Герман... Страшная усталость? Или новая болезнь, новая борьба со смертью? (А ей так не хочется снова вступать в борьбу, ей хочется не бороться изо всех сил, а жить.)

8. Анна Николаевна Качалина вспоминает, что всегда была на лице у Герман улыбка, и на фотокарточках есть эта улыбка, предупредительно-милая, нежная. Большие дымчатые очки она носит. И вот чем дальше, тем чаще — незаметно или заметно для окружающих, при прежней неменяющейся улыбке — за очками в углах глаз стоят слезы.
Все же — такова её выдержка, хоть и выглядит она хрупкой, хоть нервны и беззащитны её спина и локти на ещё одной фотокарточке, во время ещё одной записи, и бледен профиль, прямой и прекрасный, как на римском барельефе — все же выдержка её такова, что она не сомневается: болезнь (это рак) она победит. У неё есть опыт, как побеждать и боль, и болезнь. Но к врачу идти не хочет — хочет оттянуть ту минуту, когда уже нельзя будет жить, а надо будет бороться...
Высокий голос Анны Герман... С годами все разительнее делается контраст между выражением глаз и губ. Анна Николаевна закрывает на фотокарточках то верхнюю часть её лица, то нижнюю: «Вы видите? Вы видите?» Глаза привыкли к боли, смирились с болью, глубоко ушли в душу (тут можно так сказать), а губы — нежно и застыло улыбаются улыбкой «звезды».
Ведь Герман работает против боли, поверх боли. Она научилась раздваивать себя. Каким усилием вырабатывается эта техника терпения? Боль — там, внутри, вытягивает из тебя все силы, все нервы. А ты — поверх боли, не замечая боли (ну, попробуй, не заметь!) — делаешь своё дело, поешь: «А он мне нравится, нравится, нравится...»
Но доктор Сергеев из института имени Склифосовского, к которому чуть ли не насильно привела её Качалина, не помнит, чтобы Герман очень плохо себя чувствовала. Не заметил он в ней той усталости от боли, что выжимала из неё слезы. Она пришла к нему — обаятельная, улыбчиво-милая Анна Герман. Анна Герман в студии грамзаписи Всесоюзной фирмы «Мелодия»

9. Она начинает разучивать мужские романсы и старинные песни (вечером после записи приходит в гости к Анне Николаевне Качалиной. Герман: «Я собираюсь спеть «Из-за острова на стрежень». Мама Анны Николаевны: «Да как же, Анечка, это же поют мужским голосом, таким басом!»). И вот она поёт уже со сцены и с пластинок «Гори, гори, моя звезда» и «Выхожу одни я на дорогу».
Высокий голос Анны Герман... Это прорастало в ней не видимо для нас. Это другая, совсем другая Герман! И в голосе её, достигнувшем чудной, неизъяснимой полноты и чистоты, звучит гармония последнего неба.

10. Тут — вместе с Герман — перед новым шагом остановимся, как советовала и просила её Анна Николаевна Качалина приостановиться, звала к врачу. Может быть, не надо так, может быть, лечь, отдохнуть, может быть, хватит (пока)?
Ведь (это 1980 год, май) Герман выходит на сцену с опухшей левой ногой. Не может ходить. Расстегнув босоножку, выходит и весь концерт стоит неподвижно, якобы кокетливо отставив ногу. И поёт. Нога от неподвижности опухает ещё больше.
Поёт «Гори, гори, моя звезда». Как строг её голос. Как холоден, словно осенняя вода в реке. И как точно поёт она, из души своей давая нам глоток той гармонии, по которой мы тоскуем. Я думаю, так пели при Пушкине, при Тютчеве...
Приходит время высокой поэзии для Анны Герман. Только она сама знает, почему именно сейчас, а не раньше.

11. На радио получают письмо из Средней Азин: слушатель из Ургенча вспоминает, что во время войны слышал в своём городе, как пела девочка, дочка польских эмигрантов. Не Анна Герман ли была та девочка?
Анна Герман действительно жила в детстве в Ургенче. Отец у неё был поляк (нет, российский немец – Ред.), но корнями детства, языка и памяти она связана с Россией.
Высокий голос Анны Герман... Первая часть её жизни прошла тут. Вторая — в Польше. Но свою первую, детскую родину она носила в себе, где бы ни была, и пела на русском, и тянулась к русской песне. В письмах слушателей, шедших на радио и телевидение, её сравнивали старые люди с Вяльцевой*, с легендарной певицей, олицетворявшей собой старинную русскую песню, с её плавным широким движением. «Мне в русской песне просторно», — говорила Герман.
В её душе в один узелок завязывались две ниточки: польская и русская. И после её смерти, в письме, пришедшем на телевидение из Майкопа, подписанном инициалами А.М., было написано: «Какая потеря для нашего (да, да, и для нашего!) искусства — смерть этой женщины...»
Не один слушатель из Средней Азии думал, что много лет назад, в военные годы, свела его судьба с девочкой Аней, ставшей потом певицей. Так казалось и верилось и другим, и в письме из Майкопа шло дальше:
«Мне всегда казалось, что я лично знала этого человека — Анну Герман. Давно. В детстве. В 44-м году, в августе, наша семья возвращалась из эвакуации к себе на родину, на Украину. Все сибирские украинцы собирались на станции Тяжин. Ждали эшелон, который должен был увезти нас домой. Ждали долго — две недели. А рядом с нашим биваком образовался ещё один — польский. Все эвакуированные в Сибирь поляки тоже ждали эшелона, который должен был увезти их в Польшу. За две долгих недели мы очень подружились с польской девочкой. Понятное дело, нам было по 8 лет. Вместе играли, вместе бегали на станцию смотреть поезда с нашими красноармейцами, которые ехали на фронт. Однажды на наших глазах один из пожилых солдат отстал от поезда, побежав за кипятком. Когда он выбежал на перрон, где стоял его эшелон, перед ним ползли последние два вагона. Солдат ухватился за скобу товарного вагона и прыгнул на буфер. Рывок паровоза — и солдат упал на рельсы. А поезд ушёл. Солдат лежал сначала неподвижно, потом приподнял голову. И мы увидели его глаза, полные боли, слез. И какие-то совсем не взрослые они были, эти глаза, а детские, молящие, беззащитные... Мы с ней стояли и плакали, потом бежали за носилками для солдата, который не мог себе позволить отстать от поезда, идущего на фронт. Мы стояли рядом с ним, когда его перевязывали в станционном медпункте. Потом медсестра заметила нас: «Вы что здесь делаете? Это ваши дети?» Он силился, нам улыбнуться, понимая, как мы напуганы: «Да, мои...»
Высокий голос Анны Герман... С той поры прошло почти 40 лет. Но я помню и того солдата, и польскую девочку. А когда узнала об Анне Герман, мне показалось, что это она была тогда на станции Тяжин. Ещё и поэтому она мне была близким и дорогим человеком».

12. Александр Львович Жигарев звонит в Варшаву, просит Анну Герман ответить на письмо. Разговор записывается на магнитофон, для будущей радиопередачи.
Глубокая осень с дождями. Герман болеет: она уже вошла в то время, которое не хотела так долго входить...
— Какая приятная неожиданность этот звонок! — Голос её, как всегда, светится мягким, весёлым доброжелательным чувством. — Как хорошо... вдруг... а у нас осень... и тут звонок, твой звонок из Москвы...
Через некоторое время он звонит ещё раз. Он слышит её тяжёлое дыхание. Ей плохо. Она плачет. Это тем более ужасает его, что он, как и все, знал её всегда сдержанной и безгранично терпеливой.
На страшных качелях отчаяния и надежды уже раскачивает её болезнь.
Юрий Викторович Васильков навещает её, когда длинные золотые волосы, доходившие ей до пояса, отрезаны: она больше не может сама их убирать. «Я ещё встану и оденусь», — говорит она. Одеться для неё уже очень трудно.
Высокий голос Анны Герман... Письмо, которое получает из Варшавы Анна Николаевна Качалина, датировано за три месяца до смерти. Письмо дышит надеждой, и по тону ясно, что худшее позади. В тоне письма — что-то очень спокойное, невысказываемое словами. И звучит острой щемящей ноткой её ирония: «Собиралась уже ехать (плыть) на тот берег, но скряга Харон без денег не везёт...»

 

* Анастасия Вяльцева — Звезда Российской империи
Высокий голос Анны Герман... Анастасия Ваяльцева Высокий голос Анны Герман... Анастасия Ваяльцева Высокий голос Анны Герман... Анастасия Ваяльцева

Высокий голос Анны Герман... Сохранилось много её фотографий — потрясающей красоты женщина с осанкой императрицы всегда чуть высокомерно улыбается. Настоящая светская львица! Она была куда популярнее Пугачёвой, звезда дореволюционной России. При этом родилась Анастасия Вяльцева в крестьянской семье, в деревне на Орловщине. Отец рано умер, мать день и ночь работала прачкой, а Настю в восемь лет отправила учиться вышиванию — все же более лёгкая доля.
Девочке не было двенадцати, когда «по блату» её пристроили в одну из киевских гостиниц: даже не горничной, а «подгорничной» — была такая низовая должность. В той гостинице традиционно проживало много актёров, а потому расплачивались они с хорошенькой горничной Настей не деньгами — народ был совсем небогатый — а контрамарками. И девочка с радостью брала билеты, потому что обожала оперетту. Причём, все что слышала, она тут же запоминала наизусть и пела потом в пустых коридорах, натирая полы.
Высокий голос Анны Герман... В 13 лет девочка познакомилась со знаменитой примадонной госпожой Вельской, прибывшей в Киев на гастроли. Убирая её номер, Настя, как всегда напевала, а та услышала. И бывает же такое чудо! Столичная артистка заявила: «Да у тебя талант!» Антрепренер нашёлся быстро, правда, поначалу платили Насте копейки, да и роли были бессловесные. Но работа в опереточных провинциальных труппах куда больше нравилась будущей звезде, чем уборка номеров в гостинице. К тому же это была школа — любые природные способности необходимо развивать. В шестнадцать у Вяльцевой появились первые поклонники — то есть ходить стали на «неё». А в 1893 году она приехала в Москву на гастроли, и был успех — в саду «Эрмитаж» её завалили цветами. Значит, нужно ехать в Петербург, решила девушка — и отправилась покорять столицу.
Её взяли в хористки: кроме красоты и свежего сильного голоса, пока у неё ничего не было.
Отдадим ей должное, времени даром Настя не теряла: посещала все концерты и спектакли, стоившие внимания, наизусть заучивала популярные песни и осваивала манеру настоящих кумиров. Да, копировала, но надо же с чего-то начинать! Наконец, её взяли в опереточную антрепризу. Постепенно, шаг за шагом, год за годом она нарабатывала репертуар и умение держаться на сцене. Когда на неё обратил внимание известный театральный режиссёр Блюменталь-Тамарин, «под неё» уже можно было создавать антрепризу. Потом были гастроли по всей России, слухи о новой звезде достигли Москвы, и как результат — место в театре «Аквариум».
Судьбоносной стала её встреча с модным адвокатом и богачом Николаем Осиповичем Холева. Он влюбился в юную диву, и тут у Вяльцевой появилась возможность по-настоящему учиться вокалу. Состоятельный поклонник регулярно устраивал музыкальные вечера, на которых она пела романсы. У него был талант продюсера, он так искусно выстраивал отношения с прессой, что вскоре все газеты только и говорили о его протеже. Их роман обсуждала вся Москва, знаменитый юрист тратил на её содержание значительные средства, но до свадьбы дело так и не дошло. Говорят, заминка была именно за ней — артистка опасалась связывать судьбу с азартным картёжником, каковым слыл Николай Холева. К тому же, «милый друг» ей изменял, полагая, что отношения с Настей не пострадают от мимолётных интрижек. Она бросила его, демонстративно оставив все подаренные им драгоценности и туалеты…
В 1897 году она уже имела ставку в 133 рубля за выход — неплохие деньги по тем временам. «Москва признает тебя своею!» — лента с такой надписью поднесена была ей вместе с корзиной цветов. Знаменитый критик Кугель так её описывает в это время: «…я увидел худенькую девушку с прелестной улыбкой… Но услышав её, мне пришлось согласиться, что народилась действительно интересная и очень волнующая певица». Каждый приезд Вяльцевой в «Эрмитаж» можно было сравнить с шествием венецианского дожа во Дворец: от ворот сада до своей артистической уборной она шла по дорожке, усыпанной благоухающими розами. Её гримёрка в любое время года была уставлена гиацинтами и фиалками.
Высокий голос Анны Герман... Её приглашали на торжественные события в венценосную семью — как нынче приглашают на корпоративы. Как раз на таком престижном выступлении в канун русско-японской войны певица познакомилась с ротмистром Бискупским. Высокий красавец Василий Викторович, сын вице-губернатора Томска, был человеком страстным и очень молодым — моложе Вяльцевой на восемь лет! Но для любви это не преграда — и они поженились. Тайно!
Дальше — русско-японский фронт. Когда мужа тяжело ранили, певица, не задумываясь, разорвала многотысячный контракт и отправилась на Дальний Восток — выхаживать любимого. Он лежал в обычном солдатском госпитале, и Вяльцевой пришлось стать там рядовой «сестрой милосердия», чтобы её допустили к любимому. Примадонна надела суконное платье и белый передник, выносила судна из-под солдат, стирала их исподнее.
В конце концов, её инкогнито раскрыли — и она устроила многочасовой концерт для раненых. Никогда у неё не было такого успеха: слезы, которые текли по лицам искалеченных людей, аплодисменты, которые заглушались бинтами на руках зрителей, — все это было ей дороже самых дорогих орхидей! Она пела в скромном сером платье — зачем тут роскошные туалеты, ведь совсем рядом война, смерть, кровь…
Она покоряла любой зал, даже самый настороженный. Пара номеров — и публика скандировал «бис». Причём она могла петь изысканные арии и простые цыганские романсы — её бесшабашная удаль и полная неги страсть не оставляли равнодушными никого.
Бискупский вернулся героем: он был отмечен множеством орденов и медалей, закончил войну в звании полковника, его назначили начальником личной охраны Николая II. Однако блестящей карьере был нанесён удар — вышла наружу правда о тайном венчании с госпожой Вяльцевой. Василия Викторовича разжаловали — спасибо, не лишили наград. Таковы были нравы тогдашнего высшего общества: романы с актрисами — дело похвальное, а вот брак — это скандал.
С того момента и практически до самой смерти певицы Бискупский выполнял при ней роль распорядителя и устроителя концертов. Директор, по-нашему. Он сопровождал её во всех турне, добиваясь, чтобы путешествия были для жены максимально комфортными, ведь Анастасия Дмитриевна проводила в пути месяцы! Заказал для неё специально оборудованный по последнему слову техники вагон у самых дорогих бельгийских мастеров. После революции это «чудо» инженерной и дизайнерской мысли привело в восторг поочерёдно захватывавших его белых и красных: сначала хозяином вагона стал Колчак, а потом — красный командир Блюхер.
Высокий голос Анны Герман... Публика боготворила «несравненную». Репортёры захлёбывались от восторга. К залам, где должна была выступать Вяльцева, стягивалась полиция, которая терпеливо ждала окончания бисирования — «неподражаемая» выходила к неумолимой публике до шестидесяти раз, а если вдруг отказывалась, студенты и экзальтированная молодёжь начинала крушить мебель.
Дошло до того, что владельцы залов стали брать с организаторов её концертов залог за мебель. Но несмотря на признание и богатство (она брала по 100 рублей за концерт!), Настя оставалась простой крестьянкой — доброй, сентиментальной, неприхотливой в быту…Состояние Примадонны современники оценивали в два миллиона рублей — невероятная сумма! Правда, её благоверный Бискупский, помимо множества достоинств, имел серьёзный недостаток — был заядлым картёжником и кутилой. Гонораров едва хватало на покрытие его долгов. Но и на благотворительность хватало. Она много выступала бесплатно, в пользу вдов и сирот. Особенно трепетно пела для бездомных детей, ведь главным несчастьем её жизни была невозможность материнства. Бог дал ей талант, но не дал детей.
Однажды случилось забавное: на одном из концертов ей поднесли несколько корзин с цветами, а когда Вяльцева привезла их домой, то в одной обнаружила спящего младенца и записку «Женя Ковшаров». Отдать ребёнка в приют было немыслимо — это же был знак! Так у неё появился сын...
После смерти Вяльцевой по завещанию ему отошло 40.000 рублей, но он ими не воспользовался — убитый горем, он покончил собой вскоре после ухода «несравненной».
Высокий голос Анны Герман... Её последнее турне по России прошло в 1912 году, в дороге она заболела пневмонией. На концерте в Воронеже потеряла сознание прямо на сцене, а когда её перевезли в Петербург, выяснилось, что дело обстоит хуже, чем думали близкие: врачебный консилиум вынес приговор — лейкемия. Чтобы спасти любимицу империи, к ней приглашали самых знаменитых медиков Европы, даже модного тогда тибетского целителя Бадмаева, лечившего самого Распутина. Но смерть уже наметила свой концерт с участием «несравненной». И артистка, по-видимому, это поняла. Она пригласила свою портниху и рассказала, в каком платье хотела бы уйти в вечность. Туалет сшить едва успели. Вечером 4 февраля 1913 года все было кончено. «Тело покойной лежало на кровати белого клёна под белым кружевным покрывалом. В ногах стоял букет белой сирени и мимозы». Красивый финал красивой жизни…
Юрий Кураев

 

? Ф О Т О Г А Л Е Р Е Я   А Н Н Ы   Г Е Р М А Н ?

Высокий голос Анны Герман... Светит знакомая ЗвездаВысокий голос Анны Герман... C развалом Советского Союза мы потеряли много культурных и человеческих ценностей, но сегодня, кажется, Россия шаг за шагом возвращает себе утраченное, поднимается на ноги, восстанавливает экономику и возрождает культуру. Так почему бы во имя справедливости не отметить сегодня заслуги Анны Герман перед Россией, пусть даже посмертно, присвоив ей звание «Народного артиста России» — народа, на языке котором она пела, возвышая русскую речь и обогащая нашу песенную культуру? И чем не повод для этого 70-летие со дня рождения незабвенной певицы?! В конце концов, ведь это нужно не близким Анны Герман, а нам самим, гражданам России: торжество справедливости в отношении Анны Герман стало бы и доказательством того, что российская власть уважает память своего народа. Наконец, это важно и с политической точки зрения в контексте отношений России с Польшей и развития культурных связей с соседним государством.
Высокий голос Анны Герман... Этого не смогли сделать чиновники от культуры в советские времена, скорее — побоялись из-за «сомнительного происхождения» Анны присвоить этой подлинно Народной Артистке даже звание «Заслуженной». Их же российские коллеги до сих пор стараются попросту забыть об Анне Герман и оставленном ею богатейшем песенном наследии, как равнодушно забыли они о таких прекрасных исполнителях, как Майя Кристалинская, Лариса Мондрус, Юрий Гуляев, Валерий Ободзинский и многих других. У них ныне в чести другие идолы, чьи бенефисы и торжественные вечера (по поводу совсем не круглых дат) они охотно посещают и считают за счастье быть принятыми в их «тусовке». А общество Анны Герман — это миллионы и миллионы простых людей, для которых она остаётся любимой Народной певицей!

 

 
СВЕТИТ ЗНАКОМАЯ ЗВЕЗДА
Высокий голос Анны Герман... Примадонна Анна Герман - Анна Герман. Светит знакомая Звезда

 

Об издательстве    О журнале «Анна Герман»   О рекламе   Заказать рекламу   О журнале «Сенатор»

    
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(162 голоса, в среднем: 1.9 из 5)


Материалы на тему

Материалы на тему