НЕИЗВЕСТНАЯ АННА ГЕРМАН

Вступление

писатель и журналист (родной дядя певицы).

Документальная повесть

Ирма Мартенс-Герман, мать Анны Герман.

Анна Герман родилась 14 февраля 1936 года в Ургенче (Узбекистан), в семье российских немцев Ойгена Германа и Ирмы Мартенс. До десяти лет жила в Советском Союзе, а после переезда с семьёй в Польшу — во Вроцлаве, где окончила геологический факультет университета.
Уже в студенческие годы её музыкальность и голос обращали на себя внимание. В 24 года Анна начала выступать в студенческом театре «Каламбур», откуда попала в профессиональные ансамбли. Госэкзамен для артистов эстрады сдала так успешно, что ей была выделена стипендия итальянского правительства для продолжения музыкального образования в Риме.
Карьера молодой эстрадной певицы была стремительной. На фестивалях в Ополе, Ольштыне и Сопоте она получила семь первых премий (1964-65). Огромный успех принесло ей первое турне по СССР: 60 выступлений, быстрая популярность и первая пластинка большим тиражом. После этого — турне в Англию, США, Канада, Западный Берлин, снова в Москву, и в Париж.
В 1966 Анна с успехом попробовала себя в классической музыке: она записала пластинку с ариями из оперы «Тетида на острове Скирос» Доменико Скарлатти. В польском музыкальном мире это была сенсация...

Текст статьи

Неизвестная Анна Герман-6... Дни Анны были уже сочтены. Мы получили телеграмму от Ирмы в пятницу, а похороны должны были состояться в начале следующей недели. Весть о смерти Анны распространилась быстро — через работников телеграфа — и я получил несколько звонков соболезнования. Ещё долго друзья мне звонили, чтобы я переключил телевизор на программу, по которой в этот момент пела Анна.Неизвестная Анна Герман-6... Я знал человека, который в то же время, что и Ойген, находился под арестом в Ургенче и после отбытия срока вышёл на свободу живым. Он рассказывал мне, что однажды видел Ойгена, когда его вели на допрос (или с допроса — он не мог сказать с точностью). Его нельзя было узнать. Его лицо представляло собой кровавое месиво. Из этого можно сделать вывод, что он отклонял выдвинутые против него обвинения. Ойген мог бы избежать истязаний, так как приговор был всё равно ясен.
Из присланного мне документа видно, что Ойген был реабилитирован не в 1956, как утверждается в книге Жигарёва, а в 1957 году.

 

 

ПОЧЕМУ ПОЛЬША?

Неизвестная Анна Герман-6... Анна Герман вполне могла бы избрать для себя и своего творчества «свободный мир» — во время гастролей по Соединённым Штатам ей предлагали такой вариант. Но она отказалась от него не из какого-то высокого чувства принадлежности к социалистическому лагерю, как это изображает Жигарёв в своей книге, а по чисто личным причинам. Анна уже знала, что означает жить в чужой стране: ведь и в Польше она оказалась, будто неоперившийся птенец, выброшенной из родного, пусть и неприютного, гнезда. Ей остались песни первой и единственной родины, с которыми по амплитуде живущих в них чувств не могут сравниться другие песни мира и которые она пела с особым чувством светлой грусти.
Во время одной из гастрольных поездок по Советскому Союзу известный композитор Матвей Блантер попросил Анну спеть его «Катюшу». Эту песню любили и пели многие годы, и во время войны она постепенно превратилась в бодрую маршевую песню, и даже наводящие на врага ужас реактивные установки были названы её именем. Говорили, что и немецкие солдаты её пели; правда, со своими словами.
Анна вникла в лирический текст и в мелодию и нашла, что это — красивая лирическая песня. Такой она её и спела под аккомпанемент автора. После чего Блантер признался, что эту песню он так себе и представлял, и что без его желания она стала маршевой. Очарованный интерпретацией Анны, он предложил ей переехать в Советский Союз.
— Здесь у вас будут высшие звания и ордена, квартира в Москве. Слушатели и сегодня уже вас боготворят. Что там Польша, бедная страна?.. Подумайте о моём предложении, оно исходит не от меня одного. Мои друзья и я сможем помогать вам…
Анне не нужно было размышлять над этим предложением. Она помнила рассказы мамы об отце, трёх её братьях, сгинувших в подвалах НКВД и в советских лагерях; помнила о том, как мать сама пряталась от мобилизации в трудармию и от возможного ареста; помнила, что в Польше они нашли убежище, хотя поначалу им трудно было там, особенно маме. Польша тоже была коммунистической страной, но политический климат тут был более мягкий, и такие зверства, какие были в СССР, тут вряд ли были возможны. В Польше она ходила в школу, окончила университет и во время волнений в стране она с другими студентами поднималась на баррикады, чтобы сражаться за свободу своей новой родины.
Эту подробность из своей биографии она рассказала Луизе и мне, когда мы были втроём, о ней не написано ни в одном интервью, ни в одной книге — в 1974 Неизвестная Анна Герман-6... году всё ещё было опасно открыто говорить о таких «преступлениях»: она легко могла последовать за своим отцом, будь она трижды Анной Герман.
Она хорошо помнила того солдата — ей было уже десять лет, — который проверял их документы, когда мать, бабушка и она с группой евреев, получивших разрешение вернуться в Польшу, стояли уже перед вагоном. С ехидной улыбкой он сказал:
— Не думайте, что там вам будет лучше.
Это должно было означать, что руки КГБ и там достанут, если нужно.

 

 

МУЖЕСТВО МАТЕРИ
Неизвестная Анна Герман-6... Ирма Мартенс-Герман, мать Анны Герман Ирма Мартенс-Герман, мать Анны Герман.

В мою задачу не входит пересказывать биографию Анны Герман — это более или менее правдоподобно сделано другими авторами. Да для полной биографии у меня и нет исчерпывающей информации. Свою задачу я вижу лишь в том, чтобы осветить всё, что связано с отцом Анны, моим братом. В описании двух последних лет его жизни мне приходится опираться только на интервью и письма Ирмы. Но какими бы неполными не были содержащиеся в них сведения, из них всё же вырисовывается, что после ареста Ойгена Ирма оказалась верной и бескорыстной женой и матерью.
В своей книге «Вернись в Сорренто?» Анна подробно описывает катастрофу в Италии, случившуюся 27 августа 1967 года.
Неизвестная Анна Герман-6... Концерт в маленьком итальянском городе Форли длился до часа ночи. Анна очень устала, как и её двадцатилетний водитель Ренато, который, как он признался Анне, всю предшествующую ночь ездил по Швейцарии и не спал вовсе. Тем не менее, он хотел провести ночь не в Форли, а в Неаполе, где номера в комфортабельном отеле были уже оплачены.
Они ехали по скоростной дороге. По всей вероятности, Ренато заснул и при скорости в 160 километров в час съехал с дороги. Утром водитель проезжавшего там грузового автомобиля нашёл искорёженный красный «Фиат». Ренато сидел за рулём без сознания, но без значительных травм. Через несколько часов после того, как Ренато в больнице пришёл в себя, от него узнали, что он вёз Анну Герман, после чего поехали и нашли её, отброшенную на двадцать метров от места катастрофы. (Следует заметить, что за эту аварию, причинившую Анне неимоверные страдания и, без сомнения, сократившую её жизнь, Ренато не понёс никакого наказания. Во всяком случае, в прессе не было сообщений по этому поводу.)
У Анны была опасная рана на голове, множество переломов, и она бы истекла кровью, если бы её нашли чуть позже. Она находилась в таком состоянии, что было не ясно, выживет ли она вообще.
Мать Анны и её жених, Збигнев, получили визу сразу. Официальное распоряжение гласило: «Визу выдать немедленно, состояние безнадёжно».
Ирме предстояло дать жизнь своей дочери во второй раз. Конечно, хирурги творили чудеса — они собирали Анну буквально по кусочкам. Но та любовь, то самозабвение, с которым Ирма ухаживала за ней, поистине поразительны. Анна узнала её лишь через двенадцать дней после катастрофы. От подбородка до пят она была закована в гипсовый панцирь. Профессор Дзанолли сам прооперировал la cantanta polacca (польскую певицу). Одна нога находилась на растяжке и тоже не могла двигаться. Одна рука неподвижно лежала на одеяле. Малейшее движение одного лишь пальца причиняло нестерпимую боль.
Пять месяцев неподвижности в панцире. Боли во всём теле невыносимые. Анне так хочется хотя бы изменить положение руки или ноги, но это невозможно. Она на грани безумия, она теряет сознание, плачет, умоляет снять с неё панцирь.
Неизвестная Анна Герман-6... Всё это мать выдерживает со стоическим терпением. Она сидит у постели больной дочери, и трудно сказать, кто из них страдает больше. Когда Анне становится нестерпимо тяжело, Ирма берёт её руку и держит её, и силы матери перетекают в тело Анны и успокаивают её. Мать постоянно рядом с дочерью, угадывает все её желания и исполняет их. За эти пять месяцев и последующие шесть «вертикализации» Анны, Ирма сама превращается в медсестру. Она держит ей голову, которую Анна разучилась держать самостоятельно, водит её за руки и учит ходить, как когда она была ещё ребёнком...
…Когда после войны Ирма с Анной и матерью приехала в Польшу, Анна вскоре пошла в школу и очень быстро усвоила польский язык. Ирма была учительницей немецкого языка с высшим образованием, но в первое время должна была довольствоваться любой работой. Она устроилась в прачечной. Очень скоро она тоже справилась с польским языком и стала опять работать учительницей. Когда в 1975 году Ирма посетила нас в Целинограде, она писала учебник немецкого языка для польских школ.
Анна в своей жизни, наполненной концертами и гастрольными поездками по всей планете вплоть до Австралии, всегда находила в матери надёжную опору.
С 1978 года всё чувствительнее становились боли в ноге, где было «слишком много пластика». А через десять лет после катастрофы Анна была поставлена перед жестокой истиной: рак, несомненное следствие той катастрофы. Тогда она смогла преодолеть смерть, но оказалось, смерть из неё не уходила. Анна готовилась к ней мужественно.
В письме ко мне от 5 сентября 1982 года, то есть непосредственно после смерти Анны, мой брат Вилли писал мне:
«От Анны лично я получил последнее письмо шестнадцатого марта прошлого года, когда она уже почти два года была больна. «Это рак», писала она. Анна очень хотела ещё пожить пару лет для своего мальчика. Её и мой день рождения совпадали — 14 февраля. Она прожила 46 лет. Её последней песней, которую она сочинила и которую она, как пишет Ирма, часто пела, была «Отче наш».
В одном из интервью убитая горем мать роптала на свою судьбу и в своём отчаянии воскликнула:
«За что Господь послал моей семье и мне такие испытания? Почему он отнял у меня единственную дочь? Она не занимала чужого места на свете, она всегда была милой, доброжелательной к людям. Так почему же ей было суждено умереть так рано, оставив сиротой семилетнего сына? Спрашиваю и не могу найти ответа».
Неизвестная Анна Герман-6... На гранитном постаменте на могиле Анны на варшавском кладбище выгравированы слова, которые можно считать credo Анны: Господь — Пастырь мой (Псалом 22, 1).
После смерти Анны Ирма перенесла всю свою любовь на внука, семилетнего Збышека.

 

 

«ФИНАНСОВЫЙ РОМАН В ПИСЬМАХ»

Если бы советское правительство выплачивало, согласно законам морали и человечности, денежные компенсации «за моральный ущерб» родственникам всех невинно расстрелянных и погибших в лагерях и тюрьмах, финансовая система СССР рухнула бы задолго до его развала.
Неизвестная Анна Герман-6... Ирма, конечно, знала, что такие компенсации, как правило, не выплачивались. И если она, тем не менее, обратилась к Ю.В. Андропову, то этот шаг объясним только тем, что она, как мать Анны Герман, всё же может рассчитывать на исключение из правил. И она не ошиблась, что явствует из переписки между нею и тогда уже генсеком ЦК КПСС Андроповым. Эти документы были найдены в кремлёвском архиве и опубликованы в журнале «ЧИП» («Чудеса и Приключения»), №8, 2000, стр. 61 под рубрикой «Под семью печатями» и под названием «Финансовый роман в письмах»:

 

ИРМА БЕРНЕР АНДРОПОВУ, 6.03.1983 г.:
«…Может быть, Вы знаете эстрадную певицу Анну Герман. Я — её мама. У нас в течение трёх лет после смерти Анечки собралось огромное количество долгов. Старый дом не совсем перестроен, даже не хватает стен. Сегодня я практически осталась одна, хотя в принципе есть внук и зять. Я слыхала, что за моральные травмы, связанные с несправедливым осуждением близких, делались соответствующие материальные компенсации. Если бы мой муж был с 1937 по 1955 год со мной, его зарплата составила бы значительную сумму, и моя семья жила бы неплохо. Понимаю, что моя просьба немного запоздала. Но нельзя ли её сегодня рассмотреть и по возможности удовлетворить? Денежная компенсация за мужа помогла бы мне в основном решить стоящие передо мной материальные проблемы…»

 

ГЛАВНЫЙ ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР А. ГОРНЫЙ — В ЦК КПСС, 8.07.1983 г.:
«Проверкой установлено: Герман Евгений Фридрихович, родившийся в 1909 году в Лодзи (Польша), гражданин СССР, бухгалтер хлебозавода в г. Ургенч по обвинению в принадлежности к иностранной разведке и антисоветской деятельности приговорён к расстрелу и расстрелян 11.10.1937 г. (ошибка: 1938 г. — А. Г.). 15.11.1957 г. реабилитирован.
Неизвестная Анна Герман-6... В деле имеются сведения, что в момент ареста на иждивении Германа Е.Ф. находилась жена Мартенс Ирма Давидовна и дочь Анна в возрасте 1,5 года. В годы Великой Отечественной войны Мартенс И.Д. вторично вышла замуж за польского гражданина, приняв фамилию мужа Бернера, погибшего впоследствии на фронте, а затем выехала на постоянное жительство в Польшу. Выдача денежной компенсации в размере зарплаты, которую осуждённый мог бы получить в период после необоснованного ареста до дня его посмертной реабилитации, о чём просит гр. Бернер, действующим законодательством не предусмотрена...»

 

Ю.В. АНДРОПОВ — Н. А. ТИХОНОВУ, ПРЕДСОВМИНА СССР, 19. 08. 1983 г.:
«Думаю, что нужно найти пути, чтобы помочь семье А. Герман…»

 

Н.А. ТИХОНОВ — Ю.В. АНДРОПОВУ, 31.08.1983 г.:
«Связывать предоставление помощи И. Бернер с реабилитацией её мужа нет оснований, а помощь целесообразно оказать в разовом порядке в сумме 4000 руб. (173,2 тысячи злотых) по линии Исполкома Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца…»
Неизвестная Анна Герман-6... В деле есть завершающая его запись: «Совпосольство в Варшаве о положительном решении данного вопроса проинформировано. Ответ И. Бернер будет дан одновременно с передачей материальной помощи. Царенко, 05.09.1983 г.»

 

 

ЗАПРЕТНЫЕ КОНФЕТЫ

Как я предсказывал в своей шутке, после гастролей Анны в Целинограде Луиза и я стали известны в городе как тётя и дядя Анны Герман. Слава Анны была уже велика — а это было в конце 70-х годов, то есть после возвращения Анны на эстраду — и она всё чаще появлялась на телевидении. Пожалуй, не было человека в Союзе, который не знал её.
Через год Ирма навестила нас в Целинограде. Муж Луизы незадолго до этого умер, и Ирма остановилась у неё. Она познакомилась с городом и тщательно готовилась к посещению местного театра. После Варшавы этот областной театр ей показался уж очень провинциальным, но на пару спектаклей она всё же сходила — в свои шестьдесят пять она всё ещё интересовалась литературой, музыкой и театром.
Неизвестная Анна Герман-6... Неожиданно у неё разболелся зуб, и надо было идти к врачу. Когда Луиза привела её в поликлинику, где в коридоре на стульях и скамейках сидели ожидающие, Ирма решила идти домой — такой очереди она давно не видела. Надо было что-то предпринять, и Луиза пошла к главврачу…
И вот Ирма уже сидит в зубоврачебном кресле, и мать Анны Герман обслуживают самым внимательным образом.
Но ни о гастролях Анны Герман в Целинограде, ни о родственниках с отцовской стороны, которых она нашла в этом городе, не было речи ни в одном из последующих интервью Ирмы. Также и фотографии, которые сделал Давид Нойвирт и которые были переданы ей, никогда не упоминались и не публиковались. Мы, ближайшие родственники отца Анны, отодвигались в сторону, так как могли разрушить фундамент созданной защитной легенды…
Я подарил Ирме набор из пяти долгоиграющих пластинок с русскими народными песнями, романсами и оперными ариями в исполнении Шаляпина, которые Анна впоследствии неоднократно слушала. На этих пластинках была и песня «Из-за острова на стрежень», которую она позже стала петь сама.
В 1980 году я ушёл на пенсию, и мы с семьёй вернулись в Караганду, где жили раньше. Однажды я получил от Ирмы письмо, которое она отправила из Бреста, где гостила у подруги. Она писала, что экономическое положение в Польше драматически обострилось и что у них — я предположил, что и у Анны — материальные трудности. Анна уже болела и не могла много зарабатывать.
Мы с женой собрали продовольственную посылку и побежали на почту, чтобы поскорее отправить её. Там нам дали длинный список запрещённых к вывозу товаров. В списке значились шоколад, конфеты, мясные продукты, то есть как раз самые ценные и питательные. Нам пришлось вынимать из фанерного ящичка один продукт за другим и слушать грубые замечания почтовых работников, которые, очевидно, привыкли рассматривать каждого, кто имеет дело с заграницей, как потенциального врага.
В конце концов, в ящике остались какие-то крупы и вермишель — позорище. Тогда мы попросили служащую разрешить хоть несколько конфет «Мишка на Севере» Карагандинской кондитерской фабрики — для маленького Збышека, что нам и было дозволено. Во время всей этой процедуры мы ни словом не обмолвились об Анне Герман — нам было неприятно упоминать её имя в связи с этой посылкой, да нам бы и не поверили. Затем последовало ещё несколько не очень любезных замечаний по поводу написания адреса за границу, и мы пошли домой.
Поздно ночью — было уже после двенадцати — зазвонил вдруг телефон. Это был звонок с почты. Очевидно, ночью ещё раз тщательно проверяли посылки, особенно те, что шли за границу.
— Извиняйте, что нарушили ваш сон, — услышал я в трубке ангельский голосок. — Почему Вы не сказали, что посылка для матери Анны Герман? Мы все её так любим — я имею в виду Анну! Мы только сейчас вспомнили имя матери. Пожалуйста, приходите хоть щас и ложьте всё обратно в посылку, и мы её тут же оформим… Значит, Вы и вправду её дядя?.. И кого только нет в этой Караганде!
— Спасибо, отправьте посылку такой, как есть.
Неизвестная Анна Герман-6... Позже Ирма писала, что посылку она получила, поблагодарила нас и заметила вскользь, что понятие «трудности» в Польше имеет несколько иное содержание, чем в Советском Союзе…
Дни Анны были уже сочтены. Мы получили телеграмму от Ирмы в пятницу, а похороны должны были состояться в начале следующей недели. Весть о смерти Анны распространилась быстро — через работников телеграфа — и я получил несколько звонков соболезнования. Ещё долго друзья мне звонили, чтобы я переключил телевизор на программу, по которой в этот момент пела Анна.
Но на похороны ни я, ни Луиза поехать не смогли — так быстро наши «органы» выдать визы были не в состоянии…

 

© Настоящая книга является первой публикацией о происхождении Анны Герман, о судьбе её отца и других родственников по отцовской линии. Любое использование материала книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя и редакции журнала «Сенатор» и ссылки на эту публикацию запрещается.

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9

 

Об издательстве    О журнале «Анна Герман»   О рекламе   Заказать рекламу   О журнале «Сенатор»

    
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(9798 голосов, в среднем: 1.6 из 5)


Материалы на тему