НЕИЗВЕСТНАЯ АННА ГЕРМАН

Вступление

писатель и журналист (родной дядя певицы).

Документальная повесть

К повести Неизвестная Анна Герман Анна Герман родилась 14 февраля 1936 года в Ургенче (Узбекистан), в семье российских немцев Ойгена Германа и Ирмы Мартенс. До десяти лет жила в Советском Союзе, а после переезда с семьёй в Польшу — во Вроцлаве, где окончила геологический факультет университета.
Уже в студенческие годы её музыкальность и голос обращали на себя внимание. В 24 года Анна начала выступать в студенческом театре «Каламбур», откуда попала в профессиональные ансамбли. Госэкзамен для артистов эстрады сдала так успешно, что ей была выделена стипендия итальянского правительства для продолжения музыкального образования в Риме.
Карьера молодой эстрадной певицы была стремительной. На фестивалях в Ополе, Ольштыне и Сопоте она получила семь первых премий (1964-65). Огромный успех принесло ей первое турне по СССР: 60 выступлений, быстрая популярность и первая пластинка большим тиражом. После этого — турне в Англию, США, Канада, Западный Берлин, снова в Москву, и в Париж.
В 1966 Анна с успехом попробовала себя в классической музыке: она записала пластинку с ариями из оперы «Тетида на острове Скирос» Доменико Скарлатти. В польском музыкальном мире это была сенсация...

Текст статьи

Неизвестная Анна Герман-5... Артур Фридрихович Герман, дядя Анны ГерманНеизвестная Анна Герман-5... К пятой годовщине смерти Анны, в Караганде, где я опять в то время жил, проводился региональный фестиваль польской песни, на который я был приглашён в качестве почётного гостя. Секретарь посольства Польской Народной Республики, приехавший на это событие из Москвы, открыл фестиваль речью на фоне чарующего голоса Анны. Она, Анна, считалась символом польской песни.
На фестивале были интересные и своеобразные выступления: казахские, узбекские, туркменские певцы и ансамбли, а также других народов региона, пели песни из репертуара Анны и интерпретировали их на свой, национально окрашенный, лад. Это не было фальсификацией наследия певицы, а его обогащением. Об этом я и говорил в своём коротком выступлении.
Перед заключительным концертом мне позвонили из областного управления культуры и попросили сказать участникам фестиваля несколько слов… по-польски.
— Почему по-польски? — спросил я, изображая непонимание.
— Ну как же, ведь если вы действительно дядя Анны Герман, то должны быть поляком.
— Простите, но по-польски я не буду, не умею выступать...
— Почему?!
— Я не поляк, а немец, и мой родной язык, как и родной язык Анны Герман, немецкий, а не польский!
— Что за чушь вы тут... — и гудки в телефонной трубке. Неизвестная Анна Герман-5...
«Дядя Анны Герман — немец» — это был, конечно, нонсенс. Ведь знал же весь мир, что её отец поляк, а мать голландка. То, что Анна и ее мать в Польше и в Советском Союзе не хотели и не могли быть немцами, вполне понятно, и в этом не их вина. И что в Советском Союзе всё немецкое очернялось или в лучшем случае замалчивалось, также понятно: сказалась война. Поэтому Анна Герман, которой восхищались и которую любили во всём мире, особенно в Советском Союзе, не могла себе позволить быть немкой, тем более что мать была «голландского» происхождения.

Когда моя сестра Луиза гостила у Анны в Варшаве, она однажды вечером ждала на автобусной остановке Ирму. Та несколько опоздала и, приближаясь к остановке, громко, чтобы все ожидающие автобус могли слышать, спросила:
— Waut es de Klock? (Который час?).
Луиза, также громко, ответила:
— Sewen! (Семь!)
Этот короткий диалог на нижненемецком диалекте, который близок к голландскому, как и голландский близок к немецкому (одна языковая семья), должен был, наверное, создать впечатление, что они говорили на голландском. Но когда Луиза в Варшаве прощалась с Анной и Ирмой, Анна в какой-то связи сказала на том же «голландском» языке, то есть на пляттдойч:
— De aula baste Mensch oppe Welt wea mine Oma («Самым хорошим человеком на свете была моя бабушка»).
Они были втроём, и не было никого рядом, кому бы нужно было доказывать, что это «голландский язык».
Ирма на это ответила со слезами на глазах:
— И это она считает необходимым говорить каждому, кого встречает... Неизвестная Анна Герман-5...
«Голландские предки» Ирмы приехали в Южную Россию не 300 лет тому назад, когда ещё не было никакой эмиграции в Россию — ни из Германии, ни тем более из Голландии. В Москве, правда, была Немецкая слобода, где во времена царей Алексея и Петра поселялись иностранные ремесленники, не обязательно немецкие. А в Новгороде немцы жили ещё раньше. При этом не надо забывать, что немцем назывался всякий инородец, не умевший говорить по-русски, то есть по-русски немой. Поэтому «немцем» мог быть и голландец, и швед, и итальянец.
Но в Средней Азии 300 лет тому назад, то есть в конце XVII века, ни один немец не проживал, ни один «голландец» (читай: меннонит). Они, меннониты, приехали на Украину, на остров Хортица при Екатерине II. Отвоёванные у Турции земли на Юге Украины нужно было осваивать. Русские помещики не спешили перемещаться туда со своими крепостными, разве что Чичиков собирался поселить свои мёртвые души на Херсонщине, чтобы получить на них побольше земли.
Огромные земельные угодья принадлежали генерал-фельдмаршалу Григорию Потёмкину, фавориту царицы, и ему нужны были не мёртвые души Чичикова, а трудолюбивые руки меннонитов. Он-то и был одним из инициаторов их переселения. Лет за двести до этого они из пограничных районов между Нижней Германией и Голландией перебрались в устье Вислы, и язык у них был тот же нижнегерманский диалект, на котором они говорят сегодня. А после раздела Польши в 1772 году эти «польские» меннониты подпали под власть прусской короны.
И вот новое переселение — в конце XVIII века они прибыли на остров Хортица на одноимённой речке — всего около 2000 человек в десяти колониях. Первый поток переселенцев в 1789 году состоял из более бедных меннонитов. Богатые крестьяне переселились чуть позже, в 1804-1806 годах, но не на Хортицу, а на речку Молочную. Эти поселения получили у меннонитов обобщающее наименование «Молош».
В их семьях было много детей — до 16-18, — и скоро земли стало не хватать. Отсюда они уже распространились в Крым, на Кавказ и в Сибирь.
Родное село матери Анны, Ирмы, — Великокняжеское, возникло как одна из дочерних колоний на Кубани в 1862 году, а не при Екатерине II, как утверждается в некоторых интервью. Неизвестная Анна Герман-5...
Колония Великокняжеское получила 4500 десятин земли и поначалу называлась Вольдемфюрст. В 1926 году в пяти здешних сёлах проживало 1374 переселенца-меннонита и 1514 неменнонитов с 6186 га земли. Как видно из этих данных (взятых из «Меннонитского лексикона», т. IV, стр. 490), Великокняжеское было не одним селом, а конгломератом из пяти сёл, и немцы в них были разных вероисповеданий. К лютеранам, кстати, относилась семья моей мачехи Фриды Герман, родственницы отца в третьем поколении. Её дед, Готтлоб Фридрих Герман, переселился сюда из села Нойхоффнунг на Берде вскоре после основания Великокняжеского. Очевидно, семьи Зименс и Герман жили в разных сёлах, так что могли и не знать друг друга.
В 1989 году из Караганды и других городов Казахстана в Запорожье прибыло железной дорогой два вагона меннонитов, чтобы отметить двухсотлетие своего переселения в Россию. Первый секретарь тогда ещё действовавшего обкома партии тепло приветствовал гостей и устроил всех в гостиницы и на квартиры. Они приехали в Запорожье, потому что отсюда, с острова Хортица на Днепре, началось распространение меннонитов в другие регионы России, а впоследствии — в Канаду, США и Южную Америку.
Здесь не место рассматривать 500-летнюю историю меннонитов, полную лишений и страданий. Напомним только, что основатель их вероучения, меннонитства, Менно Симонс (1496-1561), действительно был голландцем. Он жил и трудился во времена Реформации в Германии, то есть в 15-16 веках. С тех пор меннонитам приходилось много раз менять как местожительство, так и подданство: согласно их вероучению, они не берут в руки оружие и не дают клятву, но всем королям и князьям нужны солдаты, поэтому они всячески притесняли меннонитов. Неизвестная Анна Герман-5...
Когда российская царица в конце 18 века пригласила их из Германии (а не из Голландии!) в Россию, они давно были онемечены. Дома они говорили на своём диалекте, но во время богослужения и в школе говорили на Hochdeutsch, то есть на литературном немецком языке.
Среди меннонитов, которые в 1789 году прибыли на Хортицу, были такие фамилии, как Мартенс, Гизбрехт, Зименс, Пеннер, Гардер, Гайдебрехт и другие, по которым бывшие российские меннониты, ныне живущие в Германии, узнали и меннонитские корни Анны Герман.
При этом не следует забывать, что понятие меннонит обозначает не национальную принадлежность, а вероисповедание. Среди меннонитов сегодня в Германии есть и швабы, и выходцы из Пфальца, и даже чехи. Однако главным образом меннониты — это выходцы из приграничных с Голландией областей и с Фризских островов, о чём свидетельствует и распространённая среди меннонитов фамилия Фризен. Со временем произошёл семантический сдвиг в содержании слова, и сегодня слово «меннонит» нередко употребляется для обозначения человека, говорящего на нижнегерманском диалекте.
В России были десятки, если не сотни сёл, где говорили на этом диалекте. И в нашей семье тоже все знали этот «голландский» язык.
Во время войны многие меннониты снова стали называть себя голландцами, чтобы избежать трагической судьбы других российских немцев, на которых обрушились репрессии только из-за их немецкой национальности. Но сотрудники НКВД в вопросах национальности, очевидно, разбирались лучше, чем сегодня иные кандидаты наук и профессора: все меннониты были депортированы в Казахстан и Сибирь наравне с другими немцами и мобилизованы в трудармию, где гибли так же, как и другие российские немцы. Правда, отдельным меннонитам удавалось добиться признания их голландцами (напр., писатель Иоганн Варкентин), и хотя голландцы не значились в списках для депортации, это ещё не значило, что им удастся избежать общей судьбы российских немцев.
Мать Анны, Ирма окончила в Великокняжеском немецкую школу и училась на немецком отделении Одесского пединститута, где студенты знали её как немку. И в её паспорте стояла отметка: немка. Об этом я узнал от женщины, которая в Одессе училась с Ирмой и даже жила с ней в одной комнате. Она же мне подарила фотографию тех времён. Неизвестная Анна Герман-5...
Теперь, пожалуй, можно всё поставить на свои места: родители Анны, как отец, так и мать, были российскими немцами, которые наряду с немецким литературным языком владели также нижнегерманским диалектом. Этому диалекту, как и немецкому языку, Анна выучилась у бабушки и матери, и её родным языком был немецкий, а не русский и тем более не польский. Окружение Ани, правда, было русско-узбекским, и вполне возможно, что в её семье говорили и по-русски. Но родной язык остаётся родным на всю жизнь.

 

 

«ОБВИНЕНИЕ НЕ ПОДТВЕРДИЛОСЬ…»

В своём письме от 7 ноября 1989 года Ирма пишет:
«Анна родилась 14 февраля 1936 года, и через год я с ней поехала в Ташкент — по всем данным, она была безнадёжно больна. Ойген и моя мама тоже поехали с нами. У Ани были тиф и страшная дизентерия. От неё остались кожа да кости, и врачи не видели спасения. Один старый узбек дал нам кожуру граната, сказал, что в ней много солнца, и посоветовал, что нам с нею делать. Мы её отварили и дали Ане этот отвар вместе с виноградным соком. Наш ребёнок, слава Богу, поправился. Неизвестная Анна Герман-5...
Ойген и Вильмар, мой брат, вернулись в Ургенч, и после этого я их больше не видела.
В своей книге Жигарёв пишет, что мы в Ургенче прожили десять лет. Это ложь.
Фридрих родился 26 февраля 1938 года, когда его отца уже не было. Мальчик, которого Жигарёв в своей книге называет Игорем, умер в 1940 году. В своей книге Жигарёв вообще много наврал, ни разу не встретившись со мной».

Когда Ойген был арестован, Ане был год и семь месяцев. Ирма была беременна Фридрихом, и когда он родился, была привязана к нему, так как он был болезненный с самого рождения.
Разумеется, Ирма во всём могла рассчитывать на помощь своей матери, и несколько раз она сходила в прокуратуру, где вывешивались списки арестованных «врагов народа». Ойгена в них не было. Один из сотрудников прокуратуры «сжалился» над женщиной и сообщил ей, что Евгений Герман осуждён на десять лет «без права переписки». В то время она ещё не знала, что эта формула сотрудниками НКВД употреблялась вместо слова «расстрел».
Ирма не теряла надежды. Она доверила детей матери и подалась в Москву, чтобы узнать в НКВД что-нибудь об Ойгене и о своём брате. Немногие женщины отваживались тогда на такое: ведь вполне можно было и не вернуться.
Когда её пропустили к одному из сотрудников, тот, сидя за маленьким окошком, спросил, откуда она приехала.
— Из Ташкента.
Сколько же животной ненависти нужно было накопить в себе, чтобы ответить доведённой до отчаяния женщине:
— Из Ташкента? Так в Ташкенте и спрашивайте. Причём тут я?
Больше она ничего не могла узнать, и дальний путь оказался напрасным.
От кондукторши в вагоне по дороге домой она узнала, что в Новосибирской области, недалеко от станции Осинники, есть огромный лагерь, в котором 18 000 заключённых. Не найдёт ли она там Ойгена или брата? Неизвестная Анна Герман-5...
Ирма не знала, что в стране сотни таких лагерей. Она поехала в Сибирь с матерью и детьми, стала работать в школе учительницей немецкого языка — их там, как и по всей стране, не хватало. При первой возможности она отправилась в Управление лагеря и стала спрашивать о муже и брате. У чиновников она встретила лишь удивление. Видимо, до Ирмы никто им таких странных вопросов не задавал. И тут всё было напрасно...
Позднее она узнала, что её брат погиб в одном из северных лагерей под Котласом. По другим сведениям, он находился в Кузбассе и погиб там. Официальных сообщений семьям погибших никто не посылал.
От Ойгена вообще не было никакого следа. А более чем через полвека я получил следующий документ:

 

ПРОКУРАТУРА РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН, ГСП-700047, 12.04.93 № 13/79-93

ОТВЕТ НА ЗАЯВЛЕНИЕ:
 Неизвестная Анна Герман-5... Реабилитация: справка из военной прокуратуры о невиновности Ойгена Герман, родного отца Анны Герман, перед советской властьюВ дополнение к нашему письму от 18.03.93 года сообщаю, что при ознакомлении с материалами архивного уголовного дела установлено, что Ваш брат Герман Евгений Фридрихович, 1909 года рождения, до ареста проживал в городе Ургенче Узбекской ССР и работал бухгалтером на хлебзаводе. Органами УНКВД Хорезмского округа (г. Ургенч) Герман Е.Ф. был арестован 26 сентября 1937 года. Ему вменялось в вину то, что, являясь агентом германской разведки, на протяжении ряда лет проводил шпионско-вредительскую деятельность. Неизвестная Анна Герман-5...
Постановлением тройки НКВД Узбекской ССР от 21 сентября 1938 года Герман Евгений Фридрихович был осуждён к расстрелу. Приговор приведён в исполнение 11 октября 1938 года.
Военной прокуратурой Туркестанского военного округа по делу в 1957 году проведено дополнительное расследование, обвинение, выдвинутое против Германа Е.Ф., не подтвердилось. По протесту военного прокурора ТуркВО Военный трибунал ТуркВО своим определением от 15 ноября 1957 года постановление тройки при НКВД Узб. ССР отменил и уголовное дело в отношении Германа Евгения Фридриховича производством прекратил за недоказанностью.
Справка о реабилитации Германа Е.Ф. Военным трибуналом ТуркВО выслана 28 марта 1975 года его сестре Герман Луизе Фридриховне по адресу г. Целиноград, ул. Комсомольская 2, кв. 54.
Повторно справка о реабилитации не высылается.

Старший советник юстиции Т.В. Дерень.

 

© Настоящая книга является первой публикацией о происхождении Анны Герман, о судьбе её отца и других родственников по отцовской линии. Любое использование материала книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя и редакции журнала «Сенатор» и ссылки на эту публикацию запрещается.

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9

 

О журнале «Анна Герман»   О рекламе   Заказать рекламу   О журнале «Сенатор»   Об издательстве  

    
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(7453 голоса, в среднем: 2 из 5)


Материалы на тему