АННА ГЕРМАН | ДВЕ РОДИНЫ В СЕРДЦЕ ОДНОМ

Текст статьи

Две Родины в сердце одном... Этот очерк был написан ещё в 1996 году, к 60-летию со Дня рождения Анны Герман. То есть в году, когда был основан и вышел из печати первый номер журнала «СЕНАТОР» — журнала, который, по нашему мнению, давно стал самым верным и преданным поклонником великой певицы, популяризатором её неповторимого творчества, исследователем её полной трагизма жизни, и сделал для возрождения и сохранения светлой памяти о ней столько, как никто больше во всем мире. Другими словами, журналу «СЕНАТОР» удалось возродить память об Анне Герман в XXI веке для новых поколений и раскрыть историю её происхождения, доказав, что Анна Герман была чистокровной немкой — дочерью российских немцев!
Текст очерка, восстановленный по вырезкам газет из библиотеки Алматы, оказался у нас случайно, однако это событие совпало с очень не случайными датами: полгода назад (14 февраля) мы отметили 85-летие со Дня рождения Анны Герман, а через полтора месяца — и 25-летие журнала «СЕНАТОР». И практически с самого своего появления журнал, ещё ничего не зная об этом очерке, начал возрождение памяти об Анне Герман в рамках спецпроекта «Возвращение Анны Герман». Так появился очерк «Светит знакомая звезда» ровно 22 года назад, в августе 1999 года.

Яркой вехой на этом пути стала публикация в 2008 году отрывка из документальной повести «Неизвестная Анна Герман» Артура Германа, дяди певицы, а в год 75-летия со дня рождения певицы и всей уникальной повести — уже на страницах нового сайта «Анна Герман». Но в это же время, почти день в день с её публикацией на сайте (Интернет всегда записывает и хранит историю ранее опубликованных материалов, в т.ч. IP-адреса и действия пользователей на сайте), текст повести был украден плагиаторами, авторами т.н. «сериала» о певице из Первого канала государственного телевидения (не догадываясь, что повесть имеет ещё до сих пор неопубликованное продолжение). Наглецы дикого капитализма сегодняшней России, действуя под защитой государства РФ, но без согласия автора повести и его правообладателя в России в лице журнала «СЕНАТОР», создали «сериал» «Тайна Белого Ангела». Воровство путинского времени проявилось и здесь: ранее под таким названием на сайте певицы уже был опубликован очерк подруги Анны Герман, петербуржской журналистки Лии Спадони...
Две Родины в сердце одном... Видимо, отнюдь неслучайно очерк «Две родины в сердце одном» дошёл до нас сегодня, чтобы занять достойное место среди публикаций теперь уже журнала «Анна Герман». Очерк, как увидит читатель, написан с большой любовью к певице, и мы сегодня лишь поправили в нем некоторые данные, тогда ещё не известные автору. И можно смело сказать, что это произведение — один из лучших материалов об Анне Герман, написанных за все годы после её ухода из жизни!

 

 

14 лет назад (25 августа 1982 г.) ушла из жизни великая актриса. Но её помнят очень и очень многие. А в начале октября 1996 года в Центральном концертном зале Алматы состоялся концерт памяти Анны Герман, который организовали Республиканский польский культурный Центр, общество поляков «Вензь» с участием концертной студии песни и романса Евгении Осокиной и детского танцевального ансамбля «Забавка» республиканского дворца школьников...
Анна Герман стремительно ворвалась на Олимп певческого искусства с необъяснимой яркостью метеора. За 1964-1965 годы на фестивалях в Сопоте, Ополе, Ольштене она получает семь наград и лавровый венок Международного фестиваля в Остенде. После фестиваля в Сорренто она вошла в перечень самых популярных певцов Италии вместе с Адриано Челентано, Катариной Валенте и Рокки Робертсом. Ей был присуждён «Оскар зрительских симпатий». После её выступления в первом туре престижного фестиваля в Сан Ремо телестудию буквально забросали письмами, требуя повтора.
Две Родины в сердце одном... В чем же тайна её успеха, её магического влияния на зрителей, которым она всегда не только нравилась, но и казалась своей? Человек всю жизнь шлифует грани своей юности, молодости. Но где и в чем её истоки?.. Артисты, чиновники от культуры и зрители живут в разных системах координат, с разным восприятием ценностей. Но зрители всех стран всегда считали её своей и даже в чем-то близкой. Причём она нравилась и старым, и малым.
27 августа 1967 года при переезде из городка Форли в Милан она попала в тяжелейшую автокатастрофу, в которой потеряла почти всю кровь, получила перелом левой руки (ниже плеча), перелом левой ноги (ниже бедра), левой ключицы, большую рану на голове. А 25 августа 1982 года поздно вечером умерла в больнице, в Варшаве, в возрасте 47 лет. Если бы вместо Сорренто она поехала в Германию, (представители фирмы «Эспланада» неоднократно умоляли её приехать именно к ним на таких же условиях), мы сегодня торжественно отмечали бы не только 60-летие великой польской эстрадной певицы, но и юбилей уроженки Ургенча, для которой в семье всю жизнь родным языком был... русский.
Пути развития искусства и самой личности артиста неисповедимы. Мы на концертах восхищаемся минутами триумфа, забывая о многих годах ежедневного, подчас очень тяжёлого труда. И все же...

 

 

Две Родины в сердце одном... Далёкие предки Анны были переселенцами из Германии. В начале XIX века они перебрались в Россию. Прапрадед Анны, сорок лет проживший на юге нынешней Украины, решил переехать в Сибирь (эти места сегодня — территория Павлодарского края Казахстана), где и поселился навсегда.
Но вот что интересно: мы как-то забываем о благотворности слияния разных народов, их традиций, культур. В маленьком городке Ургенче познакомились, а спустя несколько месяцев поженились бухгалтер мукомольного завода Евгений (Ойген) Герман и учительница начальной школы Ирма Мартенс.
Шёл 1935 год. Молодые радостно ждали первенца и долгими вечерами-ночами тепло и нежно говорили о будущем ребёнке. Тогдашняя наука не знала, а сегодня мы знаем, что в шесть месяцев у будущего человека формируются чувства и эмоции, любовь к прекрасному, хороший или дурной вкус, отношение к семейной жизни, нежность, трудолюбие или лень, хорошее или дурное сложение, изящество или неуклюжесть, красота и гармония чувств в любви, кротость и доброта, талант, артистизм, познание тайн природы вещей.
Ойген и Ирма любили бывать на природе, любовались миром и друг другом, постоянно проявляли нежность и понимание, поэтому объективные условия для формирования ребёнка были превосходными, и дочка родилась крупной, спокойной, как и все дети, которых очень ждут.

СТАРШИЙ БРАТ О МЛАДШЕМ: ВИЛЛИ ОБ ОЙГЕНЕ
«Он был создан для более терпимого, доброго мира. Дитя солнца и муз, он пел, музицировал, сочинял стихи и музыку к ним, приступил даже к сочинению драмы. Весёлый общительный нрав, богатство фантазий (также и в придумывании проказ, которые никогда не были злыми, но за которые его всё же наказывали) — он был надёжным товарищем и заводилой сельской молодёжи.
Спортивный, атлетически сложенный, он выигрывал каждую борьбу, не вызывая при этом никакой зависти. Девушки любили его, а он — их (что у такого рода людей очень понятно). Даже многие годы спустя меня спрашивали: что делает Ойген? Где он?
Ойген был подобен молодому растению с огромными жизненными силами. Опытному воспитателю следовало бы твёрдой рукой дисциплинировать его природные силы, подчинить их законам строгого труда над самим собой. Американская амплитуда возможностей, в том числе и в церковной сфере, со своими консерваториями и колледжами, могла бы обеспечить ему обширное образование.
— Я слышу хоры, каждую ночь я пою в хоре. И сейчас у меня в голове звучат могучие голоса хорала «Как олень трубит».
Он учился музыке, где придётся. Полгода — у опытного хормейстера. Потом устраивал праздники песни. В один такой праздник у нас остановилась семья Браун, знакомых отца. Они привезли с собой арфу, которая тут же непреодолимо заинтересовала Ойгена. Арфа в селе! Тогда такое случалось, если это село было немецким.
Две Родины в сердце одном... Рано утром, когда в доме все ещё спали, Ойген бесшумно вынес арфу в сарай, разобрался в её разноцветных струнах и... к утренней молитве с обязательной песней перед завтраком Ойген эту песню сопровождал игрой на арфе. В то время ему было 19-20 лет...»
(Из неопубликованной повести Артура Германа «А Родина манила вдали»).

К 1937 году нарастала нервозность общественной жизни. Через год сын Игорь родился болезненным, капризным.
Как мог влиять на политическую жизнь страны рядовой бухгалтер мукомольного завода? По ложному обвинению в 1938 году был арестован Ойген Герман. Когда Анечке было всего три года, умер Игорь. Мать с Анечкой решила навестить любимого мужа в Кемеровской области (Они думали, что их муж и отец находится там, хотя Ойген очень скоро после ареста был расстрелян в Ташкенте. — Ред.). Лютая зима, вьюги, редкое баловство горячим чаем, куском колбасы или пирога, если угостят попутчики. На Севере свидания не разрешили: «Не положено Запрещено». Чуть позже: «Такой не числится». Долгий холодный обратный путь.
От бед и лишений Анечка не замкнулась, наоборот, на всю жизнь сохранила любовь и доверчивость к людям. Анечка любила заботиться об окружающих. Мать и бабушка поддерживали в ней это стремление. Однажды уже в Ургенче она увидела плачущего малыша. Спросила: «Ты чего плачешь?» Мальчик по-польски ответил, что потерялась мама. Она начала утешать. К мальчику подбежала женщина «Янек, Янек!» Аня радостно воскликнула «Я же говорила тебе, что мама найдётся!
Женщина обратилась к Анечке: «Не найдётся ли у вас места отдохнуть, поспать хотя бы часа три. Мы уже трое суток не спали. Мы не знаем здешнего языка…»
Это было военное время, когда люди гостеприимно принимали в свои скудные жилища эвакуированных. В городе было немало поляков. Правда, прибывших размещали райсоветы и домоуправления. Анечка самостоятельно приняла решение и Ядвигу с Янеком повела к себе. У матери и бабушки было всего три каморки. Даже по нормам военного времени они не подлежали уплотнению. Ядвиге с Янеком уступили каморку с кроватью и столом, хотя бабушка и до этого была вынуждена спать на сундуке. Зато очень радовалась Анечка и её чистый и звонкий голос звенел в тесных каморках, как будто кто-то носил маленькие серебряные колокольчики.

Человек всю жизнь шлифует грани своей юности, молодости. Где и в чем её истоки? Артисты, чиновники от культуры и зрители живут в разных системах координат, с разным восприятием ценностей искусства и культуры. Но зрители всех стран всегда считали её своей и даже в чем-то близкой. Причём она нравилась и старым, и малым.

Две Родины в сердце одном... Как и все дети военной поры, Анечка была не по годам серьёзна. Пришло известие, что отца уже нет в живых. К Ядвиге на огонёк и каве (кофе) приходили польские солдаты и офицеры. Одному из них — польскому еврею Герману, очень понравилась Ирма. Как-то Герман спросил у Анечки, будет ли она называть его папой, если он женится на её маме. Аня, не задумываясь, ответила: «Я буду любить вас так, как вас любит моя мама. А папа может быть только один. Я буду называть вас дядей...»
Когда подошла пора формирования первой польской дивизии имени Тадеуша Костюшко, офицер Герман ушёл добровольцем воевать. В первом же крупном сражении под Ленино близ Минска, поднимая в атаку солдат, он погиб в неравном бою. Анечка второй раз осиротела.
У неё были выразительные задумчивые голубые глаза, она отлично училась, сознавая свою ответственность за авторитет матери, которая преподавала немецкий язык и литературу в старших классах в этой же школе в Орловке (Кыргызской ССР), а потом и в Джамбуле (Казахской ССР), куда они переехали жить до самого отъезда в Польшу.
От отчима остался патефон с пластинкой записей песен звезды польской эстрады Ханки Орданувны, выпущенной в 1938 году в Варшаве. Ханку все любили за обаяние, непосредственность, умение улыбнуться сквозь слезы. Анечка часто ставила и слушала эту пластинку.

После Победы 1945 года друг «отчима» поручик Людвиг Ковальский написал им письмо, что знает об их желании переехать на родину Германа, и предложил свою помощь. Мать сразу засобиралась — так советская девочка Аня Герман, на отлично окончившая третий класс средней школы в Джамбуле, стала польской подданной. Анечку потрясло, что Варшава лежала в развалинах. Военный комендант Варшавы отправил их в относительно благоустроенный Вроцлав, где можно было реально получить жилье, еду, работу. Анечка уже привыкла к мытарствам, бесконечным переездам, полуголодным дням и взрослым разговорам о хлебе насущном. На окраине, в сером мрачном доме с общей кухней, где всегда шипели примусы, сняли комнату в восемь квадратных метров, даже некуда было поставить стол.

А теперь, дорогой читатель, представьте себе эту беззащитную немецкую семью в Польше (пусть даже из СССР!) среди поляков послевоенного времени, когда поляки того времени — и стар, и млад, относились ко всему немецкому с ненавистью и презрением?! Сегодня мы знаем, что творили фашисты с поляками в Польше, но именно в это время в голове умнейшей материи Анны Герман родилась идея, что она не немка, а голландка, чтобы спастись вместе с матерью и маленькой десятилетней Аней.
Две Родины в сердце одном... Вот отрывок из другого материала на эту тему:
«...Все фотографии в альбоме — оригиналы и собирались в течении многих лет в ходе переписки между Анной Герман и Ирмой Давыдовной с её братом Иваном и племянницей Ренете Фризен (в семье Анны Герман её называли Неттой), которая родилась в 1937 году в Краснодаре. Её отец Иван Абрамович Фризен родился в 1906 году в селе Великокняжеском Люксембургского района Ставропольского края (как и сама Ирма Давыдовна — Ред.). В раннем детстве он остался круглой сиротой и вырос у своего дедушки, который был родным братом бабушки Анны Герман. В 1941 году семья Фризен разделила участь большинства российских немцев — её депортировали в Джамбул. Когда Ренете вспоминает голод того времени, она говорит, что мир не без добрых людей: один казах делал лепёшки — пёк их и кормил Ренету.
Её мама Ольга Самуиловна осталась с детьми и матерью одна, а Ивана Фризена забрали в Трудармию. Ренете вспоминает, что эти годы были очень тяжёлыми: мама с бабушкой работали на молочно-товарной ферме и вязали носки для фронта.
В 1945 году Ивану Фризену разрешили забрать семью в город Орск Оренбургской области, где он был в Трудармии. Здесь же они и прожили до самого выезда в Германию.
Благодаря Ренете и всплыли новые факты из жизни Анны Герман. В 1961 году семья Фризен в Орске получила письмо из Вроцлава. Оно было от Ирмы Давыдовны и Анны Герман. Они разыскивали Ивана Абрамовича Фризена. Через службу Красного Креста семья Фризен впервые узнала, что будущая знаменитая певица Анна Герман является их родственницей. Ирма Давыдовна в 1962 году посетила Орск, причём в последующем была там неоднократно. В 1971 году семья Фризен получила гостевое приглашение в Варшаву.
Ренете Ивановна рассказывает:
— Это было в декабре, перед Рождеством. Я и папа приехали на поезде в Варшаву, муж Анны Герман, Збышек Тухольский, встретил нас на автомобиле Fiat. Он привёз нас к Ирме Давыдовне, которая жила в трёхкомнатной квартире. Она нас встретила с огромной радостью, беседы были затяжными, иногда до середины ночи. Анны в первый день не было, она была на гастролях. Вместе со Збышеком она приехала к Ирме Давыдовне на второй день после нашего прибытия.
Как сейчас помню, она зашла в квартиру и спросила у матери: «Где моя сестра Нетта?». Потом пристально смотрела на меня, затем попросила встать, и мы померялись ростом, после чего Анна разочарованной сказала:
— Вот видишь, я на десять сантиметров выше тебя.
Аня расспрашивала о моей врачебной деятельности в Орске. Она пригласила меня и папу на концерты, которые были в Польше. Мы побывали на двух концертах, один из них был с военным оркестром. Пела она только на польском. Я тогда заметила, что зрители её любят, зал был переполнен. Люди стояли весь концерт, так как не хватало свободных мест.
Анна после Италии купила матери трёхкомнатную квартиру, а сама жила со Збышеком в однокомнатной. Она меня пригласила в гости. В комнате была кровать, у которой были спилены ножки, так как Анна после автокатастрофы в Италии и долгого пребывания в гипсовом панцире страдала «страхом закрытых пространств» — ей всегда казалось, что потолок очень низкий. В комнате стояли рояль и рабочий стол. Все выглядело очень скромно, по крайней мере, невозможно было сказать, что здесь живёт знаменитая эстрадная звезда.
Аня была в очень хорошем настроении, шутила с нами, угощала нас бутербродами с чесноком и петрушкой. Дома говорили по-русски. Но Ирма Давыдовна запретила нам на улицах разговаривать по-немецки и по-русски. Она объясняла это тем, что «здесь не любят немцев и русских». Однажды вечером Ирма Давыдовна достала какие-то документы и, показав нам, сказала: «Я — голландка! Я ездила в Голландию и все восстановила в архиве». Она просила и моего папу переделать немецкую национальность на голландскую. Отец страшно возмутился, заявив, что этого он делать не будет. «Ирма, какая ты голландка? Я родился немцем, так же, как и ты, прошёл страшную Трудармию, до 1956 года был под комендатурой, и сейчас я должен отказаться от своей национальности?! Ни за что и никогда!». Между ними на этой почве дело дошло почти до скандала. Ирма Давыдовна была очень недовольна упорством брата.
Надвигалось Рождество, и в церквях Анна пела песню «Ave Maria». Будущий папа Римский Иоанн Павел II, тогда кардинал Карел Войтыла, просил её петь в церквях. Церкви, в которых пела Анна, были переполнены прихожанами, многие приходили её послушать.
В 1973 году, когда Анна была на гастролях в Советском Союзе, она нам сообщила, что хочет нас посетить в Орске. И сказала: «Никаких журналистов и телевидения, я хочу приехать к вам инкогнито, кто знает, когда мы ещё сможем увидеться». Она попросила встретить её в аэропорту. С раннего утра она была у нас дома, мы обедали, много разговаривали и вечером проводили её обратно в аэропорт. Никто не догадывался, что эта высокая женщина является певицей Анной Герман. Все это мы держали в глубокой тайне, так как в городе многие знали, что Иван Фризен — российский немец»...
Из материала «Долгая дорога к родным... в Орске».

 

Все дети поют. Просто так. Всегда пела и Аня. На её пение обратил внимание сосед пан Юрек, пианист из ресторанного оркестра. «Для того, чтобы петь, — говорил он ей, — надо иметь доброе сердце, хороший слух и обязательно, непременно верить в то, что ты поешь». Анечка часто вспоминала Джамбул, как 6-летней заворожённо слушала там заезжего пианиста и как после его концерта начала приставать к маме, чтобы она купила пианино. Мама объяснила, что на пианино нет денег, и отвела к знакомой учительнице музыки, которая обнаружила у Анечки абсолютный слух и сказала, что обязательно надо заниматься: «Может выйти толк». Но началась война.
Две Родины в сердце одном... Вспоминая Ургенч и Джамбул (откуда они переехали в послевоенную Польшу), Анечка по ночам часто плакала. В Джамбуле как-то в школу пришли советские офицеры, чтобы рассказать о взятии Берлина, уже после, когда кончились вопросы, она подошла к майору и сказала ему: «Дядя, я тоже русская!» Ей думалось, что офицер-победитель, освободитель выслушает её, поедет к ним и как-то поможет. Но он не обратил на неё внимания.
Вместе с тем во Вроцлаве тоже были некоторые успехи: первое выступление перед учениками, когда у Миколая — польского Деда Мороза, не пришла Снегурочка, и он, артист эстрады, расстроился: «Как я буду работать один? Это просто невозможно...». Ирма сказала: «Вот моя дочурка Аня чем вам не Снегурочка?»
Анечка запела звонким, прозрачным, светлым голосом. Дети собрались вокруг неё и после каждой традиционной польской песни требовали: «Ежче! Ежче!» Пропев все положенные песни, она запела по-русски. «В лесу родилась ёлочка». Учащихся вначале удивил незнакомый язык, Анечке пришлось пояснять жестами, а потом все стали дружно подпевать. Весёлого профессионала Миколая все просто забыли, и он грустно стоял у окна.
В семье всегда говорили по-русски. Когда Ирма получила официальное сообщение о смерти Германа, у неё тоже было острое желание вернуться в Ургенч, но не было денег на дорогу, продавать было нечего, да и бабушка уже могла не выдержать дальнюю дорогу. Оставалось только вздыхать и плакать по ночам...

 

 

Две Родины в сердце одном...
После школы Аня захотела стать живописцем, чтобы выразить и запечатлеть человеческие сомнения, печали, невзгоды, активную жизнь.
Бабушка горячо одобрила её выбор: «В нашей семье художников ещё не было». Аня подала документы во Вроцлавскую высшую школу изящных искусств на отделение живописи и приложила серию своих рисунков. Профессор живописи одобрил её рисунки. Но мать категорически выступила против. «Ты знаешь, что такое нужда? Ты уверена, что у тебя хватит сил сказать новое слово? Ты знаешь, в какой нищете жили даже многие великие художники?» Доводы матери были столь страстны, что Аня с извинениями забрала документы обратно и передала их на «хлебную» специальность — геологический факультет Вроцлавского технического университета. Как всегда, училась прилежно и как минимум на отлично.
Так было до четвёртого курса, когда она написала две песни на стихи Юлиана Тувима и на вечере в честь окончания курса исполнила их. Сокурсникам-любителям джаза песни показались чересчур сентиментальными, но на вечере был руководитель студенческого театра поэзии и музыки Ежи Литвинец, который тут же пригласил её выступать в театре. После четвёртого выступления в составе труппы «Каламбура» в Кракове в престижном концертном зале «Ювеналий» Аня плохо себя чувствовала, терялась память, начала только со второго вступления аккомпаниатора — она приняла твёрдое решение больше не петь, а заниматься профессией геолога, хотя все выступления были успешными: «Хватит сидеть на шее у матери. Пора отдавать долги»...
Но неугомонная Яничка Вильк — лучшая школьная подружка уговорила её пройти прослушивание в филармонии. В свою очередь в дирекции Вроцлавской филармонии она настояла на комиссионном прослушивании своей подруги, которая «поёт как Тебальди» (итальянская оперная певица, сопрано). Если бы не Яничка Вильк, геология получила бы талантливого инженера, а искусство так и не узнало бы о выдающейся певице... Вдумайтесь, участие подружки круто и счастливо изменило судьбу Анны Герман... Аня не собиралась становиться певицей, поэтому чувствовала себя спокойно, пела раскованно, свободно, больше из любопытства: что скажут?.. После прослушивания Анне Герман объявили, что она зачисляется в постоянный состав вроцлавской эстрады с окладом 4000 злотых (зарплата рядового инженера-геолога 1800 злотых, и то через год). О таких деньгах в семье даже не мечтали. Услышав об этом, мать испугалась: «Ты что же, вообще защищаться не будешь?» «Нет, почему? — ответила Аня. — Буду!» И добавила неуверенно: «Может, когда-нибудь я все-таки буду геологом».
Чем манила её жизнь артиста?..
В ней можно раскрыть свою душу, своё понимание бесконечно сложного мира и выразить своё отношение к тому, что происходит в нем. К тому, что больше всего волнует людей. Что издавна и печалит, и радует. Любовь, верность, измена, предательство. Надежда, счастье. Потеря счастья, разочарование, безысходность. Вера в себя, вера в друзей...
Аня отлично сдала экзамен на звание магистра стратиграфической геологии. Защитила прекрасную дипломную работу. Она считала, что годы учёбы прошли не зря: она поняла место человека в мироздании, на планете Земля, его долг и сущность жизни, углубила своё миропонимание. Она писала: «Другие занятия, которые бы мне более пригодились, такие, например, как музыка или живопись, не обогатили бы так моего миропонимания, как геология».
Она поняла нечто, чего не знали другие. Судя по всему, она поднялась на третий космический уровень развития, стала все чувствующей. Этим даром на планете обладают сотни тысяч людей. В основном учёные, писатели, врачи, священнослужители, художники, артисты, реже государственные деятели. Такие люди становятся в чем-то неповторимыми, надолго запоминаются.
Как обладательнице диплома с отличием ректор особенно долго жал ей руку: «Куда теперь пойдёте работать?» Её ждали на шахте «Анна», где она проходила практику. Не колеблясь, она ответила: «Буду петь!».
Анна начала петь в 25 лет, когда уже было поздно учиться с 17-летними. Она страдала от своей музыкальной необразованности и дала себе прозвище «Митрофанушка», имея в виду героя пьесы (комедия) Дениса Ивановича Фонвизина. Она не могла привыкнуть к зависти, хамству, хотя и понимала, что, увы, живём не в безвоздушном пространстве, а люди, как известно, бывают разные. Она хотела, чтобы с её концертов люди уходили не только в хорошем настроении, получив заряд бодрости, но и отдохнувшими, помолодевшими, с ощущением праздника.
Она встретила свою любовь — Збигнева Тухальского, гиганта под два метра ростом. Когда она уставала от бесконечных гастролей, он нежно гладил её золотистые волосы, приговаривая: «Ах, бедулька ты моя, бедулька...». У них родился здоровый сын, которого она сама предложила назвать Збышеком, то есть Збигневом.
Когда она впервые приехала в Москву, уже после гастролей в Англию, Америку и другие страны, она робко заговорила в машине по-русски. Таксист очень удивился: иностранка с Шереметьева-2 и так чисто говорит по-русски! Он оглядывал её, пытаясь понять тайну. У нас её часто спрашивали: «Откуда вы так хорошо знаете русский язык? Вы говорите почти без акцента, а поёте даже более по-русски, чем иные из наших соотечественников?..»
Не могла же она им сказать, что и она, и вся семья каждый день взахлёб читает русские книги и журналы, тем более что шли захватывающие дух шестидесятые годы... Обычно она отшучивалась. А иногда глаза её становились мечтательно грустными, и она отвечала точно: «А как же может быть иначе? Я родилась в Советском Союзе, здесь прошло моё детство. Мой родной язык — русский».

 

 

Две Родины в сердце одном... Конечно, нелегко пережить и простить насильственную смерть любящего отца, который никому не сделал ничего плохого, что подтвердилось полной реабилитацией его в 1956 году. Нелегко пережить и простить ужасы, которыми искусственно окружались «семьи врагов народа», поражение в правах, даже самых элементарных. Анна всех простила, и сама старалась не вспоминать это. Когда мать приняла решение о выезде, чтобы уйти от кошмаров неполноценной жизни, она была ещё маленькой — пошёл 11 год. Но она впитала во все поры великую культуру золотого периода социализма, очень гуманную, построенную на нетленных заповедях Нагорной проповеди (Это собрание изречений Иисуса Христа в Евангелии от Матфея, преимущественно отражающих моральное учение Христа. В главах с 5 по 7 Евангелия от Матфея повествуется о том, что Иисус произнёс эту проповедь на склоне горы своим ученикам и толпе людей. — Ред.), искусно переписанных коммунистами во многие программные документы. Разве люди виноваты, что очень часто ими руководят больные, очень ограниченные или совсем дефектные политики? Много хорошего было в энтузиазме народов, честном и одухотворённом отношении людей к труду и к окружающим. Была, наконец, прекрасная любовь Ойгена Германа к Ирме Мартенс, которая ощущалась и через десятилетия.
Только в Советском Союзе легендарная певица отдыхала душой, обретала полное чувство покоя. Ведь человек всю жизнь шлифует грани своего детства, а её грани были отшлифованы здесь, в Советском Союзе. Она тянулась сюда всем своим существом. Потому первая её долгоиграющая пластинка вышла именно здесь, затем четыре диска-гиганта, множество пластинок-миньонов с 85 музыкальными произведениями и её книга «Вернись в Сорренто» (впервые) тоже были изданы в Москве.

Человек всю жизнь шлифует грани своего детства, а её грани были отшлифованы здесь, в Советском Союзе. Она тянулась сюда всем своим существом. Потому и первая её долгоиграющая пластинка вышла именно здесь, затем четыре диска-гиганта, множество пластинок-миньонов с 85 музыкальными произведениями и её книга «Вернись в Сорренто» (впервые) тоже были изданы в Москве.

Две Родины в сердце одном... Она с упоением ехала во многие города, в том числе в Алма-Ату, её голос всегда звучал свежо, уверенно, радостно. Правда, во время поездки во Фрунзе ей пришлось давать 14 концертов в неделю, и она за каждую неделю теряла в весе четыре килограмма. Но радость пения на родине своего духа, своей души позволяла ей набирать живительную энергию возрождения, помогающую выходить победителем из всех схваток с недугами. Для неё самым главным было петь. Это сделалось самой важной частью бытия, смыслом всего. Она тщательно и с большим вкусом подбирала репертуар, придавая особое значение единству слова и музыки. Ей особенно нравилась песня Катажины Гертнер «Танцующие Эвридики». Трудная для исполнения, необычная по музыкальному решению, она позволяла Анне проявить со всей полнотой свой особый германовский тембр. После первого исполнения на фестивале в Сопоте её тут же заставили пробисировать четыре раза... На международных фестивалях такое случилось впервые. После первого исполнения в Москве заставили пробисировать три раза.

 

 

Анна считала, что согласие и доброжелательность друг к другу на всех уровнях — важные компоненты жизни и счастья. Она меньше всего думала о неустроенности быта. Нужду с малых лет воспринимала как естественное состояние, не жаловалась на судьбу и умела радоваться жизни, хорошей погоде, добрым словам окружающих, искренним улыбкам друзей, новым песням. Став мировой знаменитостью, она не требовала шикарной или благоустроенной квартиры, хотя в своё время подала соответствующие документы. Она продолжала жить в той же, послевоенной. До прихода мировой славы она долгие годы выступлений и поездок не ужинала, так как часто не хватало денег... на туфли, платья. С глубокой интуицией и тщанием она делала главное: во время концертов обрывала, сметала суету и уводила слушателей в мир любви, доверия, искренности, красоты и поэзии! Она своим талантом и особым видением раздвигала для них границы прекрасного. Она пела баллады и романсы, драматические песни, которые, по всеобщему мнению, удавались ей больше всего. Она пела танцевальные песни, которые веселили её саму и ставились под сомнение искренними друзьями. Природа подарила ей идеально поставленный, красивый, сильный голос необыкновенного тембра. Услышав раз, его невозможно было забыть. Масштаб и диапазон вокального таланта Анны Герман, неправдоподобен, если судить по обычным меркам, и неизмерим. Великая тайна её воздействия на слушателей была в том, что она на всех изливала доброту более высокого уровня гуманности, более высокой эстетической и этической зрелости! Она дарила всем свой возвышенный личностный мир, который почти на век опережал наши лучшие представления, и мы не только становились поклонниками её искусства, но и привязывались к ней самой тысячами незримых эстетических нитей судьбы!
В песнях она была прекрасным человеком, который заглядывает тебе в душу, но не из любопытства, а чтобы инициировать нас стать много лучше. Она была гораздо богаче нас: у неё в одном сердце было две родины: родина сердца по детству и родина географическая по юдоли жизни! Она торопилась сделать побольше, успеть.

 

 

Две Родины в сердце одном... Анна-Виктория Герман одновременно автор цикла «Человеческая судьба» из 12 песен. Многих других песен. Когда после автокатастрофы медики предложили ей полный покой, она написала музыку «Освенцимской оратории» на стихи Алины Новак, в основу которой легли «репорты» акушерки из концлагеря Станиславы Лещинской.
Очень жаль, что ей не хватило жизненного времени на занятия живописью. Старый профессор Высшей школы изящных искусств не зря ей сказал, что в рисунках чувствуется полное отсутствие школы, но тем не менее они все очень талантливы. Ей было дано все. Её душа жаждала прекрасного, и в наше время ухода от стандартных, опостылевших всем форм в живописи, она могла сказать новое слово в дальнейшем развитии реализма. По-другому быть не могло: ей были близки лиризм и поэтичность живописи XIX века, нежели загадочный сумбур и хаос модернизма. Тем более что она собиралась выразить человеческие сомнения и печали, невзгоды и активную жизнь...
Тайны любви, признания неисповедимы. Когда она попала в аварию, то каждый день получала сотни писем и телеграмм со всех стран и особенно часто из Советского Союза, в которых совершенно незнакомые люди признавались ей в любви, клялись в верности, желали скорейшего выздоровления и полноценной жизни. Только ли дело в том, что Анна Герман была первой исполнительницей лучших песен Е. Птичкина, М. Блантера, В. Шаинского, Р. Френкеля, А. Пахмутовой, А. Бабаджаняна, В. Левашова, Р. Майорова, Э. Ханка?.. Только ли дело в том, что специально для неё писали стихи Р. Рождественский, Л. Ошанин, С. Островой, Н. Добронравов, А. Дементьев, М. Рябинин, И. Шаферан?.. Да, она блестяще реализовала самые сокровенные ценности нашей песенной культуры 60-70-х годов, то есть самых лучших пластов в культуре советской песни за все годы советской власти. И отнюдь неслучайно с её появлением на советской эстраде впервые на нашем языке появилось такое понятие как «звезда», сменив собой простого «исполнителя»... И последний концерт её был в Лужниках.
Все дело в том, что она не только пела — она несла другую, более совершенную жизнь. Нас потрясали не только её голос и чувство, нас потрясал мир её песен. Наша ошибка в том, что, осознавая нечто такое, мы ограничивались ссылкой на её неповторимость.
Ленинградская поэтесса Ольга Берггольц когда-то пронзительно написала: «О если б знали, из какого сора растут в поэзии прекрасные цветы...»
Все обстоятельства детства Анны были такими, что могли только смять, раздавить характер неблагополучной девочки: дочь репрессированного, даже обучение по спецлимиту. Удар за ударом. Один тяжелее другого. Её детский мир всегда был тревожным и окрашенным печалью. Вместе с тем вопреки тяжелейшим обстоятельствам расцвело удивительное дарование великой эстрадной певицы, которое после фестиваля в Сорренто часто называли гениальным. Как? Почему? Дар мог быть случайным. Но здесь мы видим проявление чистого и сильного характера, которое всегда было благодарно судьбе за хорошее. Постоянная благодарность и признательность преобразовывали её эмоции часто отрицательные в положительные, являли её носительницей высшей истины, которая, возможно, ещё недосягаема нам, но которую мы интуитивно верно ощущаем. Ей надо было жить, и она мудро укрепляла остров незыблемой веры в прекрасное в жизни в каждом движении, каждом шаге. Мы в суете забыли про это, но она всегда помнила и за нас, и за себя. Она жила в бессмертной вечной мудрости, в вечной любви, и их отблески потрясали нас в её песнях.
Она нам ценна в первую очередь не только как артистка, но как человек, достигший истоков высокого уровня сознания и всей жизнью реализовавший их. Артисток с хорошим голосом было много, даже в той же Польше: Эва Демарчи, Мария Котербская, Хелена Майданец. Но другой души звенящей истины и к лучезарной преданности этой истине не было. Именно в этом подлинная неповторимость Анны Герман, ибо можно повторить музыкальное произведение, но не душу... Она всегда вела нас к добру, утешению, исцелению от злых будней, воскрешению после разочарований, оживлению от равнодушия и пренебрежения. Она одновременно и просвещала нас, и согревала каждого. Только поэтому она стала уникальным явлением в культуре мира в 60-70-х годах композитором, поэтом, исполнителем, писательницей. Её книга «Вернись в Сорренто» читается на одном дыхании.
Две Родины в сердце одном... Незаменимым и неизменным. Сегодня ей исполнилось бы шестьдесят лет. С нами только её голос и её песни. Мы не расстались. Мы идём с открытым сердцем к её берегам, к её земле, к её небу...

 

P.S. Редакция благодарит Анну Фоминых из Алматы за проделанную работу по поиску, сканированию и пересылке журналу «Анна Герман» этого очерка!

 

Об издательстве  ❀  О журнале «Анна Герман» ❀  О рекламе ❀  Заказать рекламу ❀  О журнале «Сенатор»