Текст статьи
Интервью-исповедь Анны Герман... Артистическая натура Анны Герман проявлялась буквально во всем. И в любви, и в материнстве, и в дружбе. Особенно после перевернувшей её жизнь аварии она дорожила любыми эмоциями, которые дарила ей жизнь. Всего раз пять она встречалась с эстонским журналистом Антсом Паю, но в течение нескольких лет, до самой смерти он был рядом с ней, дарил счастье понимания. Вместо живого общения — переписка. Возможно, ей в те времена, на рубеже 80-х, необходимо было выплеснуть свои мысли и чувства, не торопясь, пережив каждое слово и каждое мгновение жизни.
Интервью-исповедь Анны Герман... Но, к сожалению, так случилось, что это интервью с Анной Герман, наряду со многими другими материалами о жизни и творчестве певицы, так и не были опубликованы в журнале. И только сейчас, в рамках Года 40-летия Памяти Анны Герман, мы решили представить их вашему вниманию.
— Пани Анна, Ваша программа называется «Песни о любви». Почему Вы выбрали такое название?
Анна Герман: Вы спрашиваете, почему именно о любви? А разве есть на свете чувство важнее, чем то, которое нас не только греет, когда мы его ощущаем от любимого человека, но и заставляет нас действовать?.. Я пришла к такому заключению, когда сидела дома и думала — каким будет сольный концерт, когда нет конферансье, только я одна выхожу на сцену к моим слушателям и говорю о том, что меня интересует, волнует?
Я ищу в моих слушателях по ту сторону сцены отклика. Я хочу, как можно лучше, красивее спеть им то, что у меня на душе. Может быть, это также откликается и в других сердцах — тех людей, которые сидят там, в тёмном зале и тихонько меня слушают.
Интервью-исповедь Анны Герман... Наш мир теперь очень суетливый, нам даже некогда сказать самому близкому и дорогому человеку, который рядом с нами живёт, что мы его любим. Или поцеловать, или обнять, когда он с работы приходит. Страшно много вещей важных, которые надо сразу же, тут же решить — но ведь самое важное уходит на задний план. И поэтому, когда я уже могу на два часа стать «владыкой» людей, их сердец, их внимания, я решила, что не буду петь ни протест сонгов (хотя я не против этого, они тоже нужны), ни разных других очень важных песен... Просто я буду петь про любовь!
Мы с этим чувством рождаемся, приходим в этот мир и посмотрите — независимо от того, директор ли это или министр, страшно важный или простой мужик в поле — все хотят любить, хотят быть любимыми. И это действительно — самый главный мотор, который нас подвигает вперёд к жизни.
Так я думала и так собрала такие песни — ведь их не может быть в программе слишком много, хоть и два отделения — о самой нужной любви в нашей жизни. Это возлюбленный или возлюбленная, потом ребёнок — наша кровь, наше сердце, ему посвящаем все лучшее, что у нас есть в наших сердцах, в нашей голове, в нашем умении... И Родина, конечно! Это место, которое я сама старалась понять, но так и не получилось. Почему именно тогда, когда я была в солнечной, весёлой, прекрасной Италии, только три месяца была всего-навсего, я так страшно хотела обратно домой, под это синее, свинцово серое небо Варшавы. Мне ведь там было хорошо, меня ждала большая карьера, друзья были — люди, которые тоже любили музыку, понимали меня, и все-таки мне страшно хотелось домой.
Я понимаю, что во время войны люди отдают жизнь за Родину — это понятно. Ведь это земля, где ты родился, она в тревоге и тогда нужно отдать все, чтобы обрести независимость и свободу, мир... Это я понимаю, но почему в мирные времена, когда все в порядке, когда все хорошо — почему так страшно хочется именно на этот кусочек земли? Обратно. И там быть. Такие песни в моей программе занимают немалое место. Судя по реакции людей, нам нужны эти песни — про любовь...
— Если позволите... сейчас Ваша тяга к дому, к Родине — особенная, ведь там ждёт Вас маленький сын. Что в осмыслении любви, в осмыслении чувства как такового Вам как женщине дало рождение сына? И что Вы скажете тем женщинам, которые колеблются — нужен ли ребёнок или нет?
Анна Герман: Говорят, что есть материнский инстинкт, что приходит время, когда женщина чувствует, что обязательно нужно иметь ребёнка. Я не могу сказать, что со мной так и было. Я была очень взволнованна, боялась — смогу ли я полюбить своего ребёнка так, как пишут в книжках, чтобы было так, как надо! Я спрашивала у своих подруг, у которых были дети: «Скажи, какое это чувство? Как оно приходит? Когда? Когда он ещё не родился или после появления на свет? Через год или через два? Когда?»
Интервью-исповедь Анны Герман... И когда потом мне медсестра на второй день принесла моего ребёнка, я забыла свои сомнения, свои мысли и первое, что мне пришло в голову — как же медсестра принесла ребёнка — ведь в коридоре должно быть очень холодно, там сквозняки, а она его принесла с открытой головкой. И потом только, когда я уже была дома, поняла, что в этом то, наверное, и есть эта любовь, когда мы очень беспокоимся, чтобы нашему малышу было хорошо.
Сейчас, когда уже прошло три года и я могу снова выезжать на гастроли, я задаю своему мужу вопрос: весел ли наш сын? Я не переживаю за то, что он сыт — кушать ему дают вовремя. Но весел ли он? Хорошо ли ему на этой земле, хорошо ли ему в своей собственной семье? Недавно он был в гостях у своей бабушки, и она ему предложила переночевать у неё. Ему тогда ещё трёх лет не было, и он ей ответил: «Нет. Ведь у меня есть свой дом». И это было необыкновенно радостно для меня.
Интервью-исповедь Анны Герман... Нельзя о своём ребёнке думать, как о собственности, как о мебели. Это живой человек, совершенно отдельный. У него свой мир, свои понятия обо всем. Наше родительское дело — постараться следить за тем, чтобы он себя с нами хорошо чувствовал, чтобы те четыре стенки, в которых он родился, он считал своей семьёй, своей пристанью. Как корабль приплывает к пристани после плавания.
Три года я оставалась без концертов, так как старалась все это время уделить ему внимание, всю мою любовь (как у нас по-польски говорят Vitamina M — любовь матери). Эти первые несколько лет в жизни человека, говорят, самые важные. И может быть, мне немножечко удалось, чтобы он полюбил нас. Это очень важно. Это не долг ребёнка любить нас. Не потому, что ты мой сын и ты должен меня любить. Это надо заслужить. Спокойствием и тем, чтобы ему оставить свободу и в тяжёлых случаях быть ему опорой. Если он сам полюбит, если сам захочет, тогда он сам придёт домой, тогда не будет искать развлечений в мире (хотя они и нужны). Нужно, чтобы у него был этот важный порт, куда он может вернуться даже больше всего тогда, когда ему трудно.
Ещё вернувшись к Вашему вопросу, я хотела бы сказать, что мои знакомые говорили, что тем, кто работает на сцене, вообще не надо иметь детей, потому что это меняет психику, особенно женскую. И что уже нельзя в полную силу отдаться искусству, посвятить себя сцене. Дойти до больших результатов можно только тогда, когда себя полностью посвящаешь чему-то… В какой-то мере, это правда. Я теперь стала «пленницей». Теперь я делаю свою работу с такой же любовью, у меня, наверное, даже другая глубина открылась — но я беспрерывно моими мыслями там, дома, около него. Я уже не тот свободный человек. Но, с другой стороны, это такое ощущение, которого если нет в жизни женщины, это очень жалко.
— Пани Анна, разрешите задать такой вопрос, чтобы попытаться «раскрутить эту катушку»: Вы сказали, что Вы уже не такой свободный человек, у Вас есть стремление скорей вернуться домой. Не думали ли Вы, что через рождение ребёнка, через это обновление, через ощущение себя женщиной — Вы получили гораздо большее освобождение. Мне кажется, что долг перед природой Вами выполнен. Должно быть, это даёт человеку какой-то внутренний заряд к обновлению. Или я ошибаюсь?..
Анна Герман: Нет, Вы совсем не ошибаетесь. Скажу больше: рождение ребёнка делает женщину молодой и красивой (Смеётся. — А.П.). Конечно, работа на сцене предполагает свободу мыслей — нужно много работать над текстами, над тем, чтобы создать не лёгкие танцевальные песни (их легко спеть, даже думая о чем-то другом), а задушевные, которые меня волнуют.
Меня часто спрашивают: «Когда Вы поёте «Sonny boy» или другие похожие песни, вы, наверное, думаете о вашем сыночке?» Нет! Я ни о ком и ни о чём не думаю. Думаю, только об образе, который в данный момент я создаю и хочу всей собой передать моим слушателям. Тут нет места моим личным делам, моим личным сантиментам.
Интервью-исповедь Анны Герман... Когда я сказала, что «я не свободный человек», имела в виду, что я не могу все свои силы отдать только своей работе, творчеству. Но когда я выхожу на сцену, не помню ни о чём и делаю на сцене только то, что меня в данный момент очень интересует, волнует. Именно поэтому у меня концертов становится гораздо меньше, чем раньше, когда я была как вольная птица и могла петь, когда мне только хотелось. А теперь надо немножко и от дома отдохнуть, хотя я, конечно же, всегда с удовольствием рассказываю сыночку о мишке, который приехал на санях, а все думали, что это генерал — он так сильно от этой сказки смеётся!
Чтобы выйти на сцену, надо все с себя сбросить и начать работу совсем другую, чем домашний мир.
— Мне кажется, в Вашем ответе есть тема следующего вопроса: что изменилось в подборе текстов и мелодий, которые Вы готовите к своим будущим концертам? Был период, когда Вы были «как вольная птица», а теперь Вы, осмелюсь сказать, «спелая женщина». Произошла ли переоценка своих внутренних ценностей?
Анна Герман: Ваше интервью получается, как исповедь... Я вообще весёлый человек. Например, страшно люблю танцевать, петь. Но со временем, когда человек уже, можно сказать, не в школьном возрасте (мне очень понравилось в одном советском фильме герой говорит: «Ну и что же, что у нас седые виски, в душе ведь мы молоды. Просто окружающие этого не видят»), что-то меняется… Время течёт, и каждый из нас ежедневно изменяется. Раньше я об этом старалась не думать. Но теперь после того, как я побывала в родильном доме, где я вдруг увидела рядом с этим огромным счастьем женщин, державших в руках своих детей, огромное горе — когда около меня лежала молодая доктор, у которой девочка умерла через три часа после рождения. Меня это очень поразило — я раньше думала, что роддом — это место, где приходят на этот свет маленькие розовенькие красивые дети, оказалось, что это место, с другой стороны, самое ужасно, что там уходят те, которые не успели придти в мир. Это откликнулось в моей психике, поэтому я включаю с охотой в свой репертуар песни, говорящие о том, что надо радоваться жизни на этой земле, но нельзя забывать о том, что дни наши сочтены. Когда-нибудь и где-нибудь, несмотря на то что нам ещё двадцать или уже восемьдесят лет, придёт этот последний день... Это то, что я увидела в роддоме.
Интервью-исповедь Анны Герман... Но это закон жизни — так всегда было и всегда будет. Поэтому я сочинила мелодию на сонеты Горация, который больше 2000 лет назад написал прекрасные строчки. Эту песню я очень часто пою и этой песней заканчиваю свою программу (речь идёт о песне «Радуйся жизни» или «Не жди завтрашнего дня» — Ред.). Она описывает, как природа рождается к жизни, как весна начинается… Смысл этой песни в том, что надо радоваться жизни, надо идти на свидание, надо спешить пить молодое вино, плясать, ничего не откладывать. Потому что придёт день, когда все мы встретимся в том, другом царстве. Но это совсем не грустная песня. Просто надо радоваться реке жизни, которая нас несёт. Ничего, что она нас несёт к концу — она бурная, от нас зависит, какая она...
— Мы знаем Вас как исполнительницу, как композитора. Но совсем мало или даже почти ничего не знаем о Вас как о писателе. Что толкнуло на этот путь и будет ли продолжение?
Анна Герман: Нет, я не писатель... И никогда не буду... Это просто было такое время, когда мне пришлось написать книжку. В 1967 году я подписала трёхлетний договор с итальянской фирмой грамзаписи и поехала туда работать. Но там, чтобы стать «товаром», который будут покупать, нужно очень много сделать: надо сниматься на телевидении, постоянно фотографироваться, надо бывать в домах моды, давать бесконечно интервью. И потом, когда люди о тебе немного узнают, можно приступать к записи пластинки. Все это было сделано, и я в Неаполе записала свою пластинку с неаполитанскими песнями, приняла участие в фестивале Сан-Ремо, сделала большую программу с Доменико Модуньо на телевидении, после чего должен был начаться цикл концертов. Но после первого концерта случилась катастрофа. Мой водитель, он же и пианист, ехал на своей машине, он просто заснул за рулём и — случилась катастрофа... 
После этого происшествия я была около пяти лет дома, пока все не встало на своё место. Мой позвоночник остался цел, поэтому я после долгих лет реабилитации и гимнастики вновь пою на сцене и как будто бы ничего не видно. Правда же, не видно? (Смеётся. — А.П). Но когда я ещё лежала в кровати, когда дни тянулись, мне нужно было чем-то заполнить это время. И я попробовала на стихи моих друзей придумывать музыку. У меня музыкального образования нет, но есть какая-то интуиция...
И так как я получала очень много писем и из Италии, где меня успели узнать и запомнили, и из Польши, где все были очень взволнованны этим случаем, я придумала, что напишу книжку и тем самым отвечу на все вопросы. Так и сделала! Вот и весь писатель!
— Как Вы думаете не придёт ли период, когда Вам захочется написать книгу для своего сыночка — начиная с того момента, когда в роддоме Вы поразились халатности медсестры, принёсшей вашего ребёнка с непокрытой головой и до того момента, например, как он вместо слова «мама» произнёс слово «папа». Не рождалось ещё таких мыслей?
Анна Герман: Збышек старший мне постоянно говорит: «Надо записать, как он то или иное сказал, а то потом забудем. Чтобы потом посмеяться, когда он вырастет и прочитает это». Но Вы сами знаете, что у нас нет времени. Я не могу бросить кухню, когда я там что-то варю, и пойти искать ручку. А Збышек у нас все ручки или поломал, или исписал. Пока я найду, куда это записать — или тетрадку или блокнот — у меня на кухне выкипит суп...
Интервью-исповедь Анны Герман... Я этого пока не делаю, хотя очень жалею. Я не профессионал, поэтому я не знаю, заинтересовала ли бы такая книжка кого-нибудь кроме нашей семьи? Мой муж иногда что-то записывает. Так что какой-то маленький след для ребёнка из детства останется. Правда думаю: когда он вырастет, у него будет столько дел и столько собственных проблем, что я не уверена — захочет ли он это читать. Как Вы думаете?
— Я бы здесь думал иначе. Когда в начале нашего разговора Вы заговорили о любви к родному краю, я подумал, что любовь приходит к ребёнку через колыбельную. Когда ребёнок взрослеет, он начинает осмыслять свою колыбельную. Мне кажется, такая книжка нужна была бы многим матерям и детям, чтобы осмыслить эти колыбельные...
Анна Герман: Вы это очень точно и верно сказали. Но только я опасаюсь, что я так занята новыми песнями и это столько у меня отнимает физических сил. Ведь я как шахтёр два часа на сцене пою, работаю. И платья надо менять. У меня теперь слишком бурная жизнь. Но рада, что я опять на сцене, что опять могу петь.
...А знаете, что было моим первым желанием после того, как я, лёжа в гипсе по самые уши, смогла двигаться? Моим самым горячим желанием было помыть пол, чтобы самой встать и своими руками это сделать. Я ещё не могла ходить — Збышек принёс мне подушку, усадил меня на неё на пол и дал мокрую тряпку, и я вокруг себя, сколько могла, помыла пол. Я тогда была счастлива. Видите, как иногда немного надо человеку для счастья… Но это уже все в прошлом. Сейчас если бы пришло приглашение в Италию, я бы могла туда поехать и даже петь прекрасные неаполитанские песни для итальянцев.
— Хотел спросить Вас о творческих планах. Что в Вашем творческом «тайнике» ещё спрятано для слушателей? Какие поездки предстоят? Насколько я знаю, например, маленькие прибалтийские страны — это пробел на Вашей гастрольной карте...
Анна Герман: Вы такой очаровательный человек, что теперь, когда Вы задали этот вопрос, я чувствую себя виноватой, потому что я сама просила «Госконцерт» отправить меня куда-нибудь погреться на солнышке. У нас в этом году в Польше была страшно холодная и снежная зима и я очень замёрзла — у нас лопались трубы, не было воды, снег засыпал все машины, наши бедные мужчины не ездили на своих «возлюбленных» машинах, так как их откопать невозможно было… Страшно было… Поэтому я попросила, если возможно, отправить меня туда, где теплее. Вот если бы я Вас раньше встретила, я бы попросила послать меня на холодное Балтийское море. В эту поездку я поеду в Среднюю Азию. Гастроли закончатся в Ташкенте, где сейчас (хоть всего лишь половина апреля) — там уже 30 градусов. Это меня, конечно, радует. Я теперь раз в году выбираюсь из дому и думаю, что в следующем году я попрошу «Госконцерт» позволить мне увидеть ваш край, потому что он стал мне очень близким, очень интересным, я очень хотела бы для ваших людей, для ваших слушателей спеть и выдержать ещё один экзамен...
— Какие у Вас сейчас планы в звукозаписи? Что ожидается?
Анна Герман: В этот приезд я смогу три дня записывать новую пластинку и так как я знаю русский язык, я часто записываю лишь русские песни. Моя приятельница, редактор московской «Мелодии» — очень добрый, очень хороший человек — настоящий меценат не только для заграничных, но и для советских артистов. Именно она впервые открыла Софию Ротару, Давида Тухманова и многих других. Она сказала: «Мы мало польских песен записываем». Вот в этот приезд я останусь и запишу и наши польские песни.
— Появились ли в Вашей жизни новые поэты и композиторы, с которыми Вы работаете сейчас, с кем не работали раньше?
Анна Герман: На самом деле я вообще не собиралась становиться певицей. У меня была другая цель — я закончила геологию, я должна была узнавать о тех кладах, которые скрывает наша Земля и которые позволяет нам иногда добывать. Когда я только начинала, я ещё не знала, чего я хочу — я просто пела то, что мне дарили, что меня просили петь. Потом произошёл перерыв, который у меня из жизни забрал много лет — почти шесть лет, пока я совершенно с полной физической и психической силой собралась. А годы идут...
Интервью-исповедь Анны Герман... Если человек хочет работать на сцене, он обязательно должен иметь коллектив музыкантов, с которыми он интенсивно и постоянно работает. Из-за самочувствия я долго не могла этого наладить. Потом родился мой Збышек, и я отреклась от всего на более чем три года. Так получилось, что такого коллектива, с которым я могла бы искать новые песни, работать над ними, у меня до сих пор не было, и нет. Поэтому все, что я делаю — это мои собственные, личные порывы, это импровизация. Я, конечно, об этом не говорю со сцены — зрителя это не интересует. Я все должна сама делать — и текст подобрать и музыку (или сама иногда напишу или попрошу друзей), надо собрать программу, найти зал и провести репетицию. А репетиций для такого сольного концерта, конечно, очень мало выходит… Жалко, что так получается, но другого выхода нет...
— В продолжении этой мысли у меня возник вопрос: Вы подбираете песню по содержанию. Расскажите, что Вас должно тронуть в словах песни, чтобы Вы пропустили её через себя. Ведь, как известно, песня рождается три раза — у поэта, у композитора и у певца. Что такого должно быть в песне, чтобы Вы могли её как исполнитель дополнить, родить заново?
Анна Герман: Иногда мне приносят песню, я слушаю и понимаю, что и текст хороший, и музыка интересная, но она не для меня написана. Это чувствует каждый исполнитель, просто об этом не всегда удобно сказать в глаза композитору или автору текста. Каждый исполнитель должен знать — может ли он убедить этой песней слушателей. Потому что я, например, могу выйти на сцену с какой-нибудь песней лишь тогда, когда я сама в первую очередь убеждена, что тема, проблема, содержание этой песни нужно или важно кому-нибудь — стоит ли иначе людям голову морочить… Во-вторых, эта песня должна мне не просто понравится, она должна «срастись» со мной. Очень часто люди думают, что это я о себе пою. Это меня радует. Только тогда это имеет смысл. Раньше я в песне больше интересовала мелодической линией, где можно блеснуть вокалом. Теперь на первое место выдвигается содержание. Вы же сами сказали, что я теперь зрелый человек — так что я должна думать. Если мысль поэта мне понятна, если я могу её спеть так, как свою собственную — тогда эта песня будет иметь резонанс у слушателя. Ну а если к тому же ещё хорошую мелодию добавить — то тогда бисы обеспечены.
— Вы ещё раз употребили понятие «зрелость», «спелость». Хочу спросить: если возможно, существует ли у певцов какие-то определённые песни как показатели определённого уровня «спелости»? Мир был покорен вами песней «Танцующие Эвридики». С тех времён многое изменилось в мире, в Вас. Не кажется ли, что следующим рубежом для Вас стала песня «Надежда»? Не находите ли Вы какую-то связь между этими песнями? Или это случайность?
Анна Герман: Нет, связи никакой нет. Песня была написана в другой стране, в другое время и другим автором. Связь может быть только такая, что и «Эвридики», и «Надежда» стали «моими» песнями! До сих пор, хотя уже прошло 15 лет, зрители просят эту песню. Даже сегодня в зале её просили. А у меня с этим ансамблем как раз не было её в репертуаре — мне было жалко, что я её не спела...
Интервью-исповедь Анны Герман... «Надежду» мне подарила Александра Пахмутова на стихи Николая Добронравова. Её мне прислали мои друзья из «Мелодии» в Варшаву. Она мне очень понравилась и в свой первый приезд после этого в Москву я её записала. Там было несколько песен, но содержание песни «Надежда» — универсальное, оно всем подходит. В тексте затронуты такие темы, которые людей очень волнуют — разлука, как понять друг друга, радости, которые дарят нам жизнь. Я её спела и, могу похвалиться, эта песня стала очень популярной, пели её также многие другие исполнители, но мне очень было приятно, когда я недавно летела на Дни польской культуры в СССР, и со мной рядом в самолёте сидел наш первый польский космонавт — пан Мирослав Гермашевский. Он очень приятный, очаровательный человек — нормальный, весёлый ласковый — он летел с женой и своим сыном — он мне рассказал, что именно у космонавтов есть традиция, что перед тем, как они улетают, они садятся и в спокойствии просят послушать как раз эту песню. И, несмотря на то что её записали очень многие — слушают только в моем исполнении. Тут уж я была страшно гордая, хотя это не в моей натуре!
Интервью-исповедь Анны Герман... Это очень важно, что люди, отправляясь в полёт, не зная, вернутся ли они оттуда, в последние минуты на земле они хотят именно эту песню услышать. В этой песне есть обещание, что все будет хорошо — наверное, поэтому они её и выбрали...
НАШЕ ДОСЬЕ: АНТС ПАЮ
Антс Паю был политиком, государственным и общественным деятелем Эстонии, журналистом, кинорежиссёром, спортсменом и инженером, а также членом Государственного собрания Эстонской Республики (высшего представительного и законодательного органа государства) — VIII созыва Рийгикогу.
Антс (до 1955 года — Вольдман) Паю родился 10 сентября 1944 года в деревне Тамси волости Паюси Вильяндиского уезда, ныне — Пылтсамааская волость Йыгеваского уезда, — ушёл из жизни 28 июня 2011 г. в городе Тарту.
Интервью-исповедь Анны Герман... В 1949 году вместе с семьёй был депортирован в Сибирь, вернулся в 1955 году после смерти Сталина.
В 1963 году окончил сельскую школу в Пыльтсамаа, в 1970-м получил диплом лесного инженера Эстонском лесохозяйственном институте и в 1970-71 гг. работал здесь старшим инженером.
С 1974 по 1990 год состоял в КПСС: в 1979 году окончил Высшую партийную школу в Ленинграде и получил диплом журналиста; с 1993 по 1999 год — в Центристской партии, с 2000 года — в Союзе Отечества и Res Publica.
Интервью-исповедь Анны Герман... Спортом начал заниматься ещё в школе, в 1957 году, под руководством Ахто Тальвинга — сначала средним бегом, позже тренировался в основном на выбросах дисков. В 1970 году стал чемпионом наземных спортивных ассоциаций Нидерландов по метанию диска и толканию ядра (1972). В 1972-1973 годах на национальных чемпионатах Эстонии завоевал серебро и бронзу, а на зимних чемпионатах 1971 года завоевал сразу и бронзу, и серебро.
В 1972-73 годах выступал в составе сборной Эстонии. Личные рекорды: диск 60,22 (1976), мяч 17,66 (1974), молоток 54,62 (1972). Стрела (1976). В 1993 году завоевал бронзовую медаль на чемпионатах мира и Европы среди ветеранов. В 1974 году выиграл серию метателей.
Был членом правления ЕСК и президиума Федерации по борьбе и лёгкой атлетике. Организовал соревнования по метанию Большого Тыллу, спортивные дни Муствээ и Йыгева в Пыльтсамаа, был инициатором зимних и летних игр и других мероприятий на реке Педья. Был членом правления ЕСК и президиума Федерации лёгкой атлетики и борьбы.
Работал в обществе «Охраны природы» (с 1970). Был инициатором (1988 г.) и лидером Зелёного движения Эстонии, защитником эстонцев на Кавказе и в Сибири, основателем музея А.Х. Таммсааре на Красной Поляне в Сочи.
1990-94 — член правления ESC, член Союза журналистов (1977). Был награждён орденом Белой Звезды 5-й степени (2001 г.), затем орденом Государственного герба 3-й степени (2006 г.) и Золотым орденом «За заслуги перед Польшей» (2006 г.).
В 2004 году избран Почётным гражданином Пыльтсамаа, а в 2009-м — Почётным гражданином Йыгева.
В 1970-71 годах работал старшим инженером Эстонского лесохозяйственного института, затем в 1972-1979 годах был инженером по технике безопасности и благоустройству колхоза Лилле Вере и инструктором Йыгеваского районного комитета ЕЦБ (1974-76).
Как журналист работал в СМИ заместителем главного редактора Йыгевской районной газеты «Пуналипп» (1979-1984) и главным редактором журнала «Eesti Loodus» — «Природа Эстонии» (1984-1990).
В 1990-1992 годах был делегатом эстонского Конгресса и членом Верховного Совета Эстонской ССР, и представителем президента Эстонской Республики в Ида-Вирумаа, Нарве и на Круглом столе национальных меньшинств в 1993 года. В 1995 году — член Рийгикогу (это Государственное собрание, является высшим представительным и законодательным органом власти Эстонской Республики); в 1997-2000 гг. — исполнительным Секретарём Комитета по транзитной торговле и советником министра транспорта и связи; а в 2000-2001 годах — мэр Йыгева, затем два года (2004-2005) был председателем Йыгеваской городской думы.
Интервью-исповедь Анны Герман... В 1973 году Паю начал реализовать проект по созданию парка «Сыпрузе» («Дружба») в Пыльтсамаа, парк был построен под его личным руководством, где он первым из деревьев парка посадил дерево в честь Анны Герман, затем и два дуба (после знакомства с певицей), символизирующих их дружбу. Здесь же были посажены именные деревья видными государственными и общественными деятелями эстонской истории и культуры, есть и деревья-памятники в память о видных деятелей Эстонии. Несколько лет назад парк в Сыпрузе был включён в список ЮНЕСКО.
Два десятилетия Антс Паю мечтал о размещении в парке «Сыпрузе» скульптуры, которые ещё сильнее несли бы идею дружбы и заботы о согражданах. Летом 2004 года мечта Антса Паю была осуществлена при его жизни.
Был женат, сын — Андрес, дочь — Анджела; внуки — Артур и Анна.
Антс Паю ушёл из жизни в июне 2011 года в возрасте 66 лет, и похоронен на кладбище Пыльтсамаа.
В 2018 году в парке «Сыпрузе» в Йыгева в память об Антсе Паю был открыт мемориальная скамейка скульптора Тауно Кангро — это была инициатива членов Йыгеваского клуба львов — Антс Паю был основателем этого клуба и до конца своих дней был его президентом.
В настоящее время в Эстонии действует фонд «Антс Паю», основателем которого стала его дочь Анджела Рехи. Цель фонда — сохранить и увековечить память Антса Паю, как преданного защитника эстонизма, основателя парка «Сыпрузе», дома-музея Таммсааре на Красной поляне, Зелёного движения Эстонии и личного представителя президента Леннарта Мери на круглом столе меньшинств…
Как кинорежиссёр он оставил и несколько фильмов — «Потасовка», «Рождение» и «Память», а совсем недавно режиссёр Валентин Куик снял фильм «Десять патриотических речей» об Антсе Паю.
Об издательстве ❀ О журнале «Анна Герман» ❀ О рекламе ❀ Заказать рекламу ❀ О журнале «Сенатор»
